Тезей

- Вольно или невольно, Эрот хочет пробудить человеческие души еще в земной жизни, чтобы они ощутили себя частицами изначальной великой силы, все породившей... Кстати, - добавила Гестия, - как бы люди ни относились к нам, к своим богам, в глубине своего сознания они ставят во главе всего эту изначальную силу, познать которую невозможно.

Гестия произнесла это спокойно, размеренно, словно само собой разумеющееся. Боги же, собравшиеся в чертогах всецаря, как-то сразу присмирели.

Только воинственный Арес сердито проворчал:

- Эти мотыльки, живущие мгновенье...

- И бессмысленно летящие на свет, -презрительно добавила Артемида.

- Да, - согласилась Гестия. - Летящее на свет их познание несовершенно. Свет их больше слепит, чем открывает им нечто. Ослепленные, они и о душе своей забывают. Желая знать, они утрачивают способность чувствовать то, что породило всех нас.

В чертогах Зевса прошелестел вздох облегчения, и боги несколько оживились.

- Они и душу свою, когда она покидает человека, представляют в виде птицы, - улыбнулся Гермес.

- Или дыма, - хихикнул Аполлон.

- Или просто испарения, - уже громко хохотнул Арес.

- Однако..., - произнесла Гестия и остановилась, словно задумалась.

- Что "однако"? - не выдержал Аполлон.

И вопрос этот мог сорваться с уст любого из бессмертных.

- Однако, - повторила Гестия, - мы, боги, расставлены по своим местам по сути именно так, как хотят люди - в соответствии с их людскими побуждениями, представлениями и занятиями.

- Ну и что, - возразил Зевс, - надо же как-то выстраивать порядок...

- Пожалуй, это верно, - согласилась со всецарем Гестия, - как верно и то, что люди еще очень долго будут обретать себя... Очень долго... Однако...

- Опять "однако"...

Теперь это вырвалось у самого Зевса.

- Однако, - опять повторила Гестия, - кроме людей, существуют и низшие боги, и совсем простые бессмертные. Им не нужно знания, но в них тоже пробуждаются невинные и грубые души. Вот эти-то беспечные дети матери Геи вырвутся на свободу, и пошатнутся жилища олимпийских богов...

Ненадолго снова наступило молчание.

- Я все сказала, - заключила, наконец, Гестия и следом за Эротом покинула чертоги всецаря бессмертных.

- Ну с этим-то мы справимся, - угрюмо пророкотал Зевс.

- Конечно, - поддержал его Аполлон.

- Обязательно! - почти прокричал воинственный Арес.

Однако, полной уверенности в своих силах не чувствовалось в чертогах Зевса.

И смутою наполненной, как светом,

Ей не нужны ни сроки, ни пути.

Достаточно в самой себе взойти,

Чтоб все заполнить в мирозданьи этом.

Вот что с великим связано запретом.

Вот где соблазн... Дано и не дано.

Всесветное... Зачем во мне оно?

Затем, что выйду в мир иной, и где там

И что смогу, случайный сумасброд,

Ушедший на свободу из свобод.

И внять такому по земным приметам

Поможет в тесноте земного сна

Лишь всполох чувств, любовь, она одна?..

Душе безумца не помочь советом.

Что такое оракул? Уж, конечно, не подсказчик и не подсказка. Какая-то субстанция, инстанция или личность, погруженная в самое себя, но и не по-человечески проницательная - сама запредельная мудрость. Вдруг оглянется на приставшего к ней с вопросом и что-нибудь кинет ему в ответ. Выслушал и отваливай. Человек желает спросить про свое, про то, как он себя ощущает и что собирается предпринять. А ему буркнут совсем-совсем про другое. Он говорит: хочу отправиться к амазонкам и, возвеселившись, найти там себе жену. Ему же - в ответ: в скорби, мол, город новый заложишь. Разве это подсказка? Где тут логика? Я тебя о чем спрашивал?

В конце концов, оказывается, что новый город ты так или иначе заложишь. И именно в скорби.

Когда корабли греков, гонимые столь расположенными к ним, как им казалось, ветрами, сделали первую остановку у неведомой путешественникам реки, тут-то все и произошло. Вдалеке, тоже на берегу, они разглядели и каменное строение, оказавшееся храмом Гермеса. На местный лад, назывался храм Каменным домом этого бога. И главной жрицей его была женщина по имени Пития. Выяснилось также, что недалеко отсюда расположен новый и в сущности греческий город Кизик, основанный долионами с помощью аргонавтов. Пока Геракл и его многочисленные спутники осваивались, заготавливали пресную воду, закупали в храме продукты, чтобы пополнить свои запасы, тот же молодой афинянин, общавшийся с Антиопой, сообщил, что Солоент утопился в реке, название которой они еще и узнать не успели.

Тело Солоента искали, но так и не нашли.

Первыми решили остаться здесь братья утонувшего - Евней и Тоант. Неожиданно к ним присоединился Герм. Тогда вместе с ним вызвались основать тут заморское поселение еще несколько афинян. Их примеру последовали и некоторые греки с других кораблей. На берег сошли, чтобы здесь остаться, и все амазонки. Кроме, естественно, Антиопы. Как объяснил Герм, он решил именно здесь, на земле, ничем еще не испорченной, и создать настоящее народовластие.

Город по имени жрицы Гермеса назвали Питополем. Речка теперь носила имя - Солоент.

Так вот нееожиданно исполнился совершенно невероятный дельфийский оракул.