Тезей (другой вариант перевода)

Они повалили на нас одновременно с юга и с запада. Несли лестницы и сосновые стволы с зарубками, чтобы взбираться на стены, не останавливались над убитыми, а продолжали наступать через тела... Когда они уже были рядом, я закричал: "Нам надо выстоять сегодня - и мы победим! Это девятый вал! Они в отчаянии, у них не хватит духу пробовать снова... Посейдон Синевласый! Паллада Афина, Владычица Замка! Спасайте свои алтари! Помогите нам в этот час!"

К этому времени вдоль всей стены у меня были сложены буквально горы камней: галька для пращей, удобные камни бросать рукой и крупные валуны, с рычагами и вагами возле них, готовые скатиться вниз... Мы не трогали их, пока склоны под нами не были забиты людьми. А вот тогда - начали. Оружие мы берегли для рукопашного боя.

В этом бою мы впервые смогли рассмотреть их воинов. Скифов в плащах из бараньих шкур, в свободных штанах, обвязанных на лодыжке, в кожаных шлемах, закрывавших шею и часть спины; сарматов, которые шли парами - мужчина и вроде бы юноша, но по пронзительному крику этих безбородых можно было узнать в них женщин... Они выглядели дико, - грязные и лохматые, - но когда одна из них сникла, а он склонился над ней, - я был рад отвернуться, чтоб не видеть их. И куда б ты ни глянул - всюду в первых рядах были Девы Богини. С луком и дротиком, стройные, быстрые, - яркие, словно бойцовые петухи, - они шли легким шагом, охваченные трансом битвы, и не чувствовали ни страха, ни ран, пока не падали замертво.

Позади наступавших стояли толпы людей, глядя с холмов. Теперь можно было отличить боевую силу от бесполезных ртов; оттуда, где я стоял, казалось, половина на половину. Большинство слабых - старики и малые дети, те, очевидно, погибли во время зимнего перехода. Наблюдали в основном женщины, - только амазонки и сарматки принимали участие в бою, - но среди стад я увидел пастухов-мужчин и удивился, почему в такой день их не поручили мальчишкам. Но Ипполита объяснила:

- Это наверно рабы, из пленных. Скифы их ослепляют. Они и так обходятся - доят коров и делают сыр, - а убежать не могут...

- Тогда лучше нам победить, - говорю. - Зевс Милосердный - свидетель, я дал своим народам лучшие законы...

А новость эту передал людям на стенах, чтоб еще укрепить их решимость.

Волна осаждавших поднялась вторично, и я знал: если отобьем ее - худшее позади. Скала знавала много осад и штурмов; внизу в казематах я нашел громадные багры с бронзовыми крючьями, чтобы сбрасывать со стен лестницы и людей. Они сохранились от войн моих предков и теперь мелькали повсюду, делая свое дело. Боевые клики и предсмертные стоны слились в сплошной ужасающий рев; грохотали камни, выкашивая целые просеки в толпах кричащих людей; не попавшие в тело стрелы звенели, ударяясь о камень... Битва накатывалась на Скалу, словно бушующее море. Ипполита была возле меня на западной стене, где уклон подходит к воротам и крепость всего слабее. Здесь я поставил маленьких смуглых критских лучников, в их стеганых кожаных безрукавках, и эллинов-копьеметателей, высоких молодых людей, бравших призы на Играх. Я и сам неплохо бросал в тот день... Под уклоном внизу собралась толпа. Они готовились к атаке.

Их пеан был похож на волчий вой. Нестройная масса вытянулась в плотный поток, который пополз вверх по зигзагу прохода, словно рассерженная змея... И, как у змеи, у него было пятно на голове: там, впереди всех, шли амазонки, а перед ними шагала Лунная Дева в пурпуре, потрясая кривым топором царя.

Свистели стрелы и дротики, тела падали вниз на скалы с края уклона... Но девушка вбежала наверх легко, как на охоте, и, вскочив на скальный выступ возле тропы, закричала звонко и яростно. Язык был не таким чужим, как прежде, для меня.

- Ипполита!.. Ипполита!.. Где твоя вера?..

Ипполита шагнула вперед. Я просил ее поберечься, но она не слышала, и я прикрыл ее своим щитом. Она сложила ладони рупором и ответила:

- Она здесь! С моим мужем и моим царем! Здесь мой народ... - Говорила еще что-то, чего я дословно не понял, но голос ее просил: "Не надо меня ненавидеть! Я не могу иначе!"

Девушка замерла на миг; Ипполита тоже не двигалась в ожидании. Я чувствовал, если б она услышала хоть слово прощения, это принесло бы ей отраду. Пусть бы та сказала, ладно, мол, такова уж судьба... Но амазонка внизу закричала пронзительно, как кружащий орел:

- Вероломная шлюха!.. Твоего мужа сожрут псы, а народ твой склюют вороны, и когда ты увидишь всё это - мы сбросим тебя со скалы!..

Ипполита содрогнулась и охнула. Потом рот ее сжался, она оттолкнула мой щит и наложила стрелу на тетиву... Но я видел, как ей было больно, руки ее едва слушались, - и Царица Дев успела спрыгнуть в толпу. Куда она делась потом, я не заметил: слишком много было всего.