The Beginning of the End (СИ)

Египтянка встрепенулась при этих словах, подняв руку; Имхотеп смолк, видя, что к его подруге возвращается память Меилы. Но теперь эта память была далекой и еще менее понятной египтянке, чем Меила понимала события из жизни наложницы фараона.

Будущее может понимать прошлое и извлекать из него уроки - но кто когда-нибудь слышал об обратном?..

Имхотеп благодаря своим потусторонним способностям мог довольно быстро учиться у англичан двадцатого века: но Анк-су-намун оставалась простой смертной женщиной, пусть и одаренной, и наделенной острым умом. Язык британцев отныне был для нее недоступен, как и достижения их науки и культуры.

Может быть, опираясь на память Меилы, она смогла бы восстановить для себя и ее знания - и стать в конце концов воспитанной дикаркой, подобно тем, которым улыбаются европейцы, как ученым мартышкам?.. Но кто даст ей на это время?

Анк-су-намун осталось положиться только на того, кого она любила. К счастью, она могла на него положиться: и тогда, и сейчас. Всегда.

- Не бойся, - Имхотеп подал ей руку и помог встать. Приобнял свою жену, укрывая от всего мира. - Пойдем, тебе нужно сменить одежду. А потом мы продолжим путь.

Держа Анк-су-намун за руку, верховный жрец Осириса вернулся с нею к поезду. Египтянка издала удивленный смешок, окинув взглядом черную махину на колесах. Имхотеп сказал, что они ехали на этой повозке, которая движется сама, каким-то новым колдовством… Что ж, она ему поверит. В этом мире много нового и странного, как наложнице Сети смутно помнилось самой: и когда они завоюют его, у них будет целая вечность, чтобы разобраться во всех диковинах.

Анк-су-намун прошла в помещение, которое занимала Меила. Она ориентировалась все лучше, хотя названия многих предметов стерлись из ее памяти.

- Моя одежда, - египтянка присела и, взяв черную сумку из толстой кожи, растегнула странный замок. Когда она не задумывалась, пальцы сами выполняли привычные операции. Анк-су-намун извлекла из саквояжа темную с серебром одежду нелепого покроя… “блузка” и “брюки”, вот что это было такое. Хитроумный белый “лифчик” служил, чтобы поддерживать женские груди. Эти английские названия первыми сверкнули в ее мозгу: но как слова из чужого и чуждого языка.

Египтянка самостоятельно оделась; и, поправляя платье по фигуре, услышала шаги Имхотепа. Она с улыбкой посмотрела на него.

- Я вспомнила, что у меня была рабыня… служанка с рыжими волосами, как у Сетха, - сказала Анк-су-намун. - Где она?

- Служанка?..

На лице Имхотепа появилось какое-то новое понимание: он быстро скрылся, ничего ей не объясняя. Египтянка услышала, как ее повелитель сердито и нетерпеливо спрашивает о чем-то стражников, которые ехали с ними. Те оправдывались - но, как видно, ничего не знали о служанке.

Потом Имхотеп появился снова, и с ним был молодой стражник в красных одеждах, закрывавших все тело, руки и ноги, как у самой Анк-су-намун. Он был похож на азиата из тех, которые появлялись при дворе Сети.

Имхотеп вытолкнул стражника вперед, и тот низко склонился перед нею.

- Он знает, что случилось с твоей служанкой!

Воин что-то сказал… а потом осекся, и на его лице отразились ужас и осознание происходящего. То есть произошедшего.

Анк-су-намун догадалась, что стражник ожидал увидеть Меилу Наис и только сейчас понял, что перед ним другая, древняя и первая, женщина.

Она снисходительно усмехнулась и посмотрела на Имхотепа.

- Ты говорил, что тебе внятна их речь. Ты можешь перевести мне его слова?

Имхотеп кивнул.

Выслушав воина, он сказал:

- Этот стражник говорит, что твоя служанка, должно быть, заблудилась и отстала от нас. Он видел, как эта женщина сходила на землю. Может быть, она вернулась назад.

- Назад? Ко мне домой? - уточнила Анк-су-намун, нахмурившись. В душе шевельнулось смутное щемящее чувство, словно бы тоска по утраченному минувшему. Но эта прислужница уже казалась ей чужой и малозначащей, как и все здесь, кроме Имхотепа.

- Пусть, я потом прикажу дать ей палок, - египтянка вновь посмотрела на своего возлюбленного. - Это неважно. Мне здесь не нужна служанка.

Она сложила руки на груди.

- Можешь идти, - приказала она стражнику в красном.

Тот понял приказ без перевода: воин поклонился и ушел пятясь. Имхотеп закрыл дверь, которая была вся застеклена. Наверное, это очень дорого… Анк-су-намун вспомнила, сколько в Та-Кемет стоили драгоценные вещи из финикийского стекла, которые фараон дарил женщинам своего дома.

Имхотеп подошел к своей жене и взял за руку.

- Мы проведем ночь здесь, а утром купим верблюдов и двинемся дальше. Ты хотела бы спать здесь или снаружи?

Анк-су-намун улыбнулась.

- Я рада, что мы не поедем дальше на этом чудовище, - сказала она. - И тут, наверное, тесно и жестко спать. Мы взяли подушки?

Имхотеп кивнул.

- Все, что пожелаешь.

Он умолчал о том, на что способно его тело теперь, чтобы не смущать Анк-су-намун еще больше.

- Я хочу пить, - сказала египтянка, облизнувшись. - У нас есть вино?

Вино тоже было, и все, что она попросила, для нее вынесли наружу.