«The Coliseum» (Колизей). Часть 2

– Скажите… – пробормотала Лена – страх остаться одной подступил снова, – а, может, время выдумало все это? Как и само время кто-то? И ничего вокруг нет? Ни вас, ни меня… – женщина вдруг почувствовала страшную усталость. Та будто навалилась на нее известием, отчаянием. Со словом «надежда», как ни странно, подступили слабость, равнодушие к происходяшему. Ей было невдомек, что равнодушие, защитив ее, направило мысли в пространство облегчения. И пространство начало полниться голосами. Как и тогда, в кинотеатре. Лене вдруг померещился луч проектора, который вот-вот осветит знакомые фигуры, и всё начнется вновь. Она откажется, пойдет с Полиной домой… где пироги, Андрейка и мама. Усталость и неверие не давали довершить мысль. Отдаленное бормотание становилось более отчетливым, но малопонятным. «Подавленность не ободряет, не бодрит, не одобряет и не радует, не травит, не саднит… не радует и не бодрит… – повторял чей-то говорок, нарастая. – Everything I Do… it». Какая-то странная пластинка заиграла, раскручивая кругами слова, которые сходили, соскальзывали с пластинки, брались за руки и кружились уже в голове песней Брайана Адамса. Потому что так же головокружительно запер тот себя в собственном мире, комплексах, так же пленен был мечтами, делал те же ошибки и разочарованный шел туда же, куда и она. Но вовсе не потому, что назвал дочь «маленьким кроликом», которым ощущала себя здесь Лена, и не потому, что был воспитан, рос, как и большинство, в нормальной, хорошей семье.

И тут сквозь песню, поток слов, летящих отовсюду: от мамы из далекого детства, с концерта любимого артиста, из безумного говорка, она услышала строгий голос отца:

– «И времени больше не будет»! Так сказано в Апокалипсисе.

Лена вздернула голову.

– Не будет! – повторил Слепой. – Все лишатся памяти. Исчезнет былое. Тоска по нему. Не только сладостные воспоминания, но и горечь. А люди забудут, что должны были умирать. Время перестанет глотать события, прошлые свернет в клубок и обратится в то, чем и было когда-то – в запретный плод, хранящий смерти поколений. Всего живого. Запускающий отсчет. А стрелки замрут… на башне города счастья. Чтобы время не имело над ним власти.