The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 1. Скайрим (СИ)

- О, так значит, не один Эйви способен ориентироваться на местности! Твои книжки и вправду чего-то стоят!

- А ты только это понял? - в сторону пробубнил Варди, - Ладно, пошли уж.

На том и порешили. Прежде всего, нужно было перекусить и соорудить носилки. Варди удалось сохранить только кошелёк, все остальные вещи остались на мосту. Герберт, напротив, тогда даже не раскладывался, а потом бежал со своими вещами, так что два куска хлеба с сыром были весьма кстати, о чём Герберт, впоследствии, не раз упоминал.

Пока Варди тащил раненого Эйвинда, непрошеные мысли никак не хотели покидать его: "Девять лет назад произошло тоже самое. На что я рассчитывал, на что надеялся? Но Герберт прав, без Эйвинда я бы уже несколько раз умер. Странно, глядя на него теперь, раненого и искалеченного, мне уже не страшно". И тут Варди вспомнил, как раньше он презирал и злился на человека, чьей дружбой так гордился и дорожил. А теперь эти отрицательные эмоции пропали, и, что самое непонятное, Варди никак не мог вспомнить, когда злость "за что-то" превратилось в злость "просто так". А сейчас он не чувствовал ничего, кроме стыда, стыда за то, что не заметил того, как старый друг из кожи вон лезет, чтобы хоть как-то загладить вину.

- Эй, Варди, - прервал его муки Герберт, - Вы с Эйви братья?

- Нет, мой отец Гарван его принял в семью, когда мне было двенадцать, - ответил Варди.

- Что у вас такого там произошло, что ты его так ненавидишь?

- Это долгая история, я не хочу её рассказывать.

- Ну, дорога тоже не больно короткая. Да ладно тебе, это же не государственная тайна!

- Похоже, ты от меня не отстанешь... Ладно.

***

Над горизонтом уже давным-давно встало солнце, и наша деревушка, находящаяся около лесопилки во владении Истмарк на востоке, начинала пробуждаться с его первыми лучами. Она стояла прямо посреди очень густого леса, в нём водилось множество диких животных: начиная от медведей и троллей, заканчивая кроликами и злокрысами.

Через деревеньку проходила небольшая дорога на Виндхельм, по которой иногда ездили бродячие торговцы, каджитские караваны или паломники. Поскольку дорога была не основная, то и патруль на неё был соответствующий: два конных всадника, они всегда заходили к тёте Грунхильд, когда проезжали через деревеньку.

Каждый день начинался с первыми петухами: нужно было многое сделать по дому и хозяйству. Мама дома бывала всего лишь три раза за месяц. Пропадая то на раскопках, то на различных симпозиумах. Всё домашнее хозяйство вёл мой папа Гарван, а я с сестрой ему помогал. Папа не очень любил большие города, а мама не возражала против домика в деревне, поскольку сама там и не жила.

Познакомились они случайно: папа в тот момент состоял в действующем гарнизоне одного из фортов, а мама что-то раскапывала неподалёку, разумеется, не предупредив старших командиров. Поэтому когда одной ночью бравые солдаты форта приняли за диверсантов и арестовали всю группу археологов, мама скандалила до тех пор, пока их не отпустили. Там они и познакомились, через пару лет поженились.

Раз уж зашла речь, расскажу об отце. Вставал он чуть свет и, не завтракая, шёл в кузню. Работа на лесопилке начиналась в восемь утра, значит в семь утра кузня должна была быть раскочегарена и готова принимать заказы на "внезапно" сломавшийся инструмент. Сколько папа не говорил лесорубам приносить инструмент сразу после поломки, никто не находил для этого времени. Папа был кузнецом хоть куда, в своей кузне он мог творить настоящие шедевры!

Мне на тот момент было одиннадцать лет, так что я помогал везде, где мог. Утром, после завтрака, я относил папе его завтрак, а потом до шести вечера работал вместе с ним, обучаясь кузнечному мастерству. По вечерам старик Стромм, бывший писарь, учил нас письму, чтению или ещё какой науке, коими он владел в превеликом множестве. Если было нужно готовить, этим занимался я, а потом убегал играть с ребятами во дворе. А уж если дома была мама, то мы с сестрой заслушивались её рассказами о древних курганах, криптах и руинах. Хунгерд, моей сестре, было ещё 5, но она уже тогда обожала эти повести, видимо, любовь к древности у нас в крови. У нас дома хранилось множество толстенных трудов по истории, не без гордости скажу, что я прочитал их все! Кузница закрывалась часов в девять вечера, и папа возвращался домой заниматься домашними делами: пилил, строгал, прибивал, мастерил.

Хунгерд была самой главной помощницей по хозяйству. Убиралась в доме, кормила кур, резала и чистила. Но, в отличие от меня, у неё было много свободного времени, так что она играла с другими детьми. Какая же она тогда была непоседа, всё время куда-то убегала, что-то ломала или разбивала, была быстрее всех детишек в деревне.