The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)

Алтарь зачарования или пентаграмма душ, как его иногда называли, представлял собой столик, на который нанесена пентаграмма. На каждом из пяти лучей звезды был начертан знак одной из школ магии: Колдовства (даэдрическая буква «О»), Изменения (дерево, половина которого живая, а другая - нет), Восстановления (распахнувшая крылья птица), Иллюзии (три соединённых спирали) и Разрушения (объятый огнём шар). Амиэль как-то упоминал, что раньше была ещё школа Мистицизма, но после Кризиса Обливиона её расформировали. В центре пентаграммы располагался символ школы Зачарования (меч, который, будто змея, обвивает магическая энергия).

Амиэль возложил кирасу и камень душ на стол и сосредоточился. Символы засветились, над столом загорелся яркий огонёк пламени, затем полыхнула вспышка, и камень душ исчез.

- Ну вот и всё! Теперь твоя кираса значительно устойчива к огню. Скажем так, теперь она защищает от чего-нибудь посильнее простенькой огненной стрелы.

- Что-то ты сегодня редкостно щедрый, - брякнул сдуру Варди, напрочь забыв поблагодарить.

- Я всегда такой, вы просто этого не замечали, - заявил Амиэль столь высокомерно, что у его спутника непроизвольно закатились глаза.

***

Маринетт сразу нашла пекарню. В Драгонстаре очень запутанные улицы, а её часто посылали по разным поручениям. Если служанка задерживалась, то её наказывали, поэтому Маринетт быстро научилась ориентироваться в городах. А уж пекарню, довольно известную в Хелдоме, отыскать было проще простого. Двухэтажное помещение с плоской крышей, из трубы поднимается вкусный дымок.

Цизерис, потомственный пекарь-имперец, как он сам себя называл, жил в Хелдоме всю свою жизнь, как его отец, и дед, и уезжать никуда не собирался. И он невероятно гордился умением печь совершенно любую традиционную редгардскую выпечку. И сегодня в задней комнате, где располагались печи, уже готовилась партия сдобных лепёшек с различными начинками к ежегодному деревенскому фестивалю.

Но Цизерис страшно опаздывал по времени, ему позарез нужны были вторые руки, чтобы принять на себя магазин. Какое счастье, что староста Хасан недавно зашёл и предложил человека в помощь. Однако он предупредил, что особа по имени Маринетт очень застенчива и выглядит забитой.

«Эта девушка будет жить в моём доме как член семьи! Уж я об этом позабочусь! - думал добрый пекарь, стоя за стойкой на первом этаже. - Если в её жизни было много зла, то здесь наступит совершенно другая жизнь! Потому что…»

- Добрый день, господин Вуртис! – поклонилась вошедшая в помещение Маринетт.

- В пекарне нет места злу! – закончил мысль имперец, не заметив девушку.

- П-простите, господин, - отступила девушка ближе к двери, - простите, я пришла не вовремя…

- Ох, Маринетт, повидло души моей, - спохватился владелец, - это я сам с собой говорил! Не бери в голову, подойди, моё сдобное сокровище, - эффектное знакомство было загублено на корню. - Здравствуй, Маринетт, зови меня Цизерис. И ради богов, не зови меня «господин», отвратительно звучит, почти как баранина со смородиной!

- Конечно, гос… Цизерис.

- Отлично, ты знаешь, что ты будешь здесь делать?

- Конечно, я буду стоять за прилавком и продавать выпечку, а по вечерам я буду помогать вам с домашними заботами и всем, что бы вы ни попросили.

- Как хорошо, что Хасан уже всё тебе рассказал! К сожалению или к счастью, моя доченька вышла замуж и уехала в Скавен, да будет её жизнь мёдом сладким, поэтому мне очень нужен помощник! Знаю, с тобой плохо обращались, но не беспокойся, здесь ты получишь еду, крышу над головой и заработок. И самое главное – у нас в деревне очень приветливый народ, вот увидишь! А теперь, тесто в руки и вперёд!

Сперва Маринетт терялась, начинала заикаться во время разговора с покупателем, всё боялась, что Цизерис будет недоволен. Но тот будто бы и не замечал этого, приветливо улыбаясь всем подряд, а иногда даже заговаривал с каким-нибудь покупателем. А потом девушка наловчилась: с ходу находила нужные булочки, улыбалась входящим. Одобрительно кивая, Цизерис наблюдал, как новая работница умело запаковывает сдобу.

Можно было сказать, что эти несколько часов были для Маринетт самыми счастливыми: она не ждала ни от кого жестокости, а покупатели были приветливы или вежливы. Цизерис шутил или время от времени вставлял в свою речь присказки про муку, тесто или хлеб, чем сильно смешил девушку. Спустя некоторое время Маринетт окончательно освоилась, и пекарь ушёл в заднюю комнату, напевая песенку про пампушечку, убежавшую от мамы с папой, а впоследствии съеденную скальным наездником.

В душе девушки пели птицы, улыбка сама собой вытягивалась на лице, и работа доставляла ей всё больше и больше удовольствия. Всё было совсем не так, как буквально несколько недель назад!

***

Ужин у старосты был в самом разгаре. На столе стояло множество блюд редгардской кухни: различное жареное мясо с приправами, выпечка с множеством начинок, начиная с травяных и заканчивая сладкими, несколько видов вина, настоящий редгардский ром и несколько салатов.

- Что-то ты проголодался, Эйви, - заметил Герберт. – Прямо волчий аппетит.