The English Girl

— Непоправимо плохо, — добавил Габриель и серьезно взглянул на Келлера. — Понимаете, что произойдет, когда жандармы найдут трупы на вилле? Они начнут опрашивать местное и окрестное население и вскоре составят фоторобот британского спецназовца, который вроде как погиб в Ираке. Плюс к этому сохранятся записи с камер наблюдения в гостинице.

— На такой случай и растет маккия.

— В смысле?

— Я вернусь на Корсику и залягу на дно.

— Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем вы сможете вернуться к работе. Ждать придется очень долго.

— На эту жертву я готов пойти.

— За королеву и родину?

— За девушку.

Габриель молча уставился на Келлера.

— Не любите, когда причиняют боль невинным женщинам?

Келлер медленно кивнул.

— Не хотите рассказать, в чем дело?

— Вы, наверное, не поверите, — начал Келлер, — но я не в настроении пускаться в долгие воспоминания заодно с вами.

Габриель усмехнулся.

— А вы не совсем пропащий человек, Келлер.

— Да, есть надежда.

Заслышав шаги, Габриель обернулся и увидел женщину в дождевике: как и в прошлый раз, она преклонила колени перед алтарем и медленно перекрестилась на католический манер.

— Завтра срок истекает, — напомнил Габриель. — Действовать надо сегодня.

— Чем раньше, тем лучше.

— Чтобы все прошло гладко, нужно больше людей, — мрачно заметил Габриель.

— Не спорю.

— Кто знает, что пойдет не так.

— Не спорю.

— Вдруг девушка не сможет идти?

— Понесем ее, — ответил Келлер. — Мне не впервой выносить людей с поля боя.

Габриель взглянул на женщину в желто-коричневом плаще, потом на свечи.

— Как думаете, кто он?

— Кто — он? — переспросил Англичанин.

— Поль.

— Не знаю. Но если встречу — он труп.

***

Из собора Габриель вернулся в отель и сказал менеджеру, что выписывается. Потом успокоил его, мол, причина срочного отъезда — несерьезная. Так, небольшой кризис дома, с которым разобраться под силу только несравненному герру Йоханнесу Клемпу из Мюнхена. Менеджер печально и понимающе улыбнулся, а в душе только порадовался: наконец этот несносный немец уезжает! Персонал гостиницы единогласно признал его самым отвратительным постояльцем, и Мафуз — старший носильщик — даже мысленно желал ему сдохнуть.

Именно Мафуз, стоя, будто колонна, на посту у парадного входа, провожал его взглядом, когда Габриель под личиной герра Клемпа скрылся в ночи. Несколько минут он катался по ночным улочкам города, чтобы проверить, нет ли «хвоста», затем, погасив фару, выехал на неровную грунтовую дорогу, что вела вдоль границы сельской долины. Одна из вилл — та, что на востоке, — светилась огнями, будто в честь праздника. Келлер затаился в сосновой рощице и пристально смотрел на дом. Присоединившись к нему, Габриель тоже стал следить за домом. Через несколько минут в саду появился скрытый тенью человек, сверкнула зажигалка. Вытянув в его сторону палец, Келлер прошептал:

— Бах-бах, ты труп.

Потом они с Габриелем вернулись в «рено» Келлера и, не включая света в салоне, обговорили последние детали плана: штурм, позиции, секторы поражения и то, как вести себя внутри дома. Спустя двадцать минут осталось решить, кто первым выстрелит, запустив механизм действия. Габриель вызвался было добровольцем, однако Келлер урезонил его — напомнил, что он в Херефорде на «бойне» набрал больше всего очков.

— То было просто упражнение, — отмахнулся Габриель.

— С боевыми патронами, — возразил Келлер.

— И все равно упражнение.

— Что предлагаете?

— Я как-то всадил пулю в лоб палестинскому террористу, проехав мимо на мотоцикле, на заднем сиденье.

— И что?

— Террорист сидел в самом центре людного кафе на бульваре Сен-Жермена в Париже.

— Ну да, — изобразил скуку Англичанин, — кажется, я читал об этом в учебнике истории.

В конце концов подбросили монетку.

— Не промахнитесь, — сказал Габриель, пряча монетку в карман. Жребий выпал Келлеру.

— Я никогда не промахиваюсь.

Было около десяти вечера — время штурма еще не пришло. Келлер решил вздремнуть, пока Габриель следил за виллой, представляя небольшую комнатку в подвале: койка, наручники, мешок на голове, ведро для справления нужды, шумопоглощающая изоляция на стенах — чтобы никто не слышал криков несчастной женщины, переставшей быть собой. На мгновение он мысленно перенесся в зимний березовый лес где-то в России: он брел по снегу к даче. Габриель моргнул, чтобы избавиться от воспоминаний и невольно коснулся коралловой руки на шее. Со смертью девушки, вспомнил он предупреждение, откроется правда.

***