The English Girl

— Господи боже, — произнесла она наконец. — Это и впрямь вы.

— А вы чего ожидали?

— Рогов, наверное.

— Ну, спасибо за честность.

— Это один из моих самых больших недостатков.

— Есть и другие?

— Любопытство, — сказала мисс Кук.

— Тогда вы пришли по адресу. Могу я угостить вас чем-нибудь?

— Вообще-то, — репортер огляделась, — нам лучше выйти и прогуляться.

Габриель встал из-за стола и надел куртку.

***

У Тауэрского моста они свернули налево, к набережной Виктории. Машины медленно ползли по дороге, зато толп пешеходов из-за дождя как ни бывало. Обернувшись через плечо, Габриель убедился, что из кафе за ними никто не увязался. Потом заметил, что Саманта Кук глядит на него из-под зонта, словно на представителя вымирающего вида.

— Вы смотритесь куда лучше, чем на том видео, — сказала она немного погодя.

— Спасибо косметике.

Репортерша невольно улыбнулась.

— Вам так легче? — спросила она.

— Шутить над собой после всего пережитого?

Она кивнула.

— Да, — сказал Габриель. — Помогает.

— Знаете, я ведь встречалась с ней как-то раз.

— С кем?

— С Надей аль-Бакари. Она тогда была никем, просто оторвой из Саудовской Аравии, избалованной дочерью Абдула Азиза аль-Бакари, спонсора исламских террористов. — Мисс Кук выжидающе посмотрела Габриелю в лицо и, видно, разочаровалась, не заметив реакции. — Правда, что его убили вы?

— Зизи аль-Бакари погиб в результате операции, санкционированной США и их союзниками в ходе всемирной борьбы с терроризмом.

— Но курок-то спустили вы? Убили аль-Бакари в Каннах, на глазах у Нади, а после завербовали ее саму, чтобы разрушить изнутри террористическую сеть Рашида аль-Хуссейни. Блестяще. Просто блестяще.

— Надя не выжила.

— Она пожертвовала собой, чтобы изменить общество. Помогла принести демократию в арабский мир.

— И вот чем все обернулось, — мрачно заметил Габриель.

Когда они проходили под Хангерфордским мостом, по нему на вокзал Чаринг-Кросс въехал поезд. Дождь поутих, и Саманта Кук сложила зонтик, убрала его в сумочку.

— Вы оказали мне большую честь, — призналась она. — Вот только Ближним Востоком я не занимаюсь.

— Я не Ближний Восток пришел обсуждать, а Джонатана Ланкастера.

Она пристально посмотрела на него.

— С чего бы знаменитому израильскому шпиону обращаться к лондонскому репортеру за информацией о британском премьер-министре?

— С того, что дело важное, — уклончиво ответил Габриель. — Иначе знаменитый израильский шпион не отважился бы на такой шаг.

— И то правда, — согласилась репортерша. — Впрочем, знаменитому шпиону и без того известна вся подноготная Ланкастера. Зачем обращаться к простому репортеру?

— Вопреки расхожему мнению, мы не ведем досье на друзей.

— Брехня.

Чуть помявшись, Габриель ответил:

— Это глубоко личное дело, мисс Кук. И потом, моя служба к нему непричастна.

— А если я соглашусь помочь?

— Само собой, я вас отблагодарю.

— Поделитесь материалом для статьи?

Габриель кивнул.

— Так в чем же дело? — спросила мисс Кук.

— Пока сказать не могу.

— Лучше бы история оказалась громкая.

— Я, Габриель Аллон, только с громкими делами и работаю.

— Да, правда. — Остановившись, она взглянула на противоположный берег, где медленно вращалось колесо обозрения «Лондонский глаз». — Хорошо, мистер Аллон, мы договорились. Что вы хотите знать?

Достав из кармана статью, Габриель показал ее Саманте Кук. Та улыбнулась.

— С чего начать?

Убрав статью в карман, Габриель попросил рассказать о Джереми Фэллоне.

33 Лондон

Саманта Кук была хорошим репортером и, как любой хороший репортер, умела создать нужный информационный фон для истории. Габриель, прежде живший в Соединенном Королевстве, информацией владел. Он знал, например, что Джереми Фэллон учился в Университетском колледже Лондона и работал копирайтером в сфере рекламы, прежде чем податься в политику и примкнуть к Партии. Фэллон понял, что их методы пиара давно устарели: Партия продавала товар, который никто — и уж тем более британский электорат — не хотел покупать. Перво-наперво он изменил подход к получению голосов. Фэллона не заботило, за какую партию голосует тот или иной избиратель; он хотел знать, где избиратель тратит деньги, что смотрит по телевизору и кем видит своих детей в будущем. И больше всего — чего избиратель ожидает от правительства. Так, втихую, работая вдали от глаз общественности, Фэллон переписал политику Партии, дабы та могла отвечать требованиям современного британского электората. Затем отправился на поиски адекватного продавца, который мог бы протолкнуть товар на рынке. Таким продавцом оказался Джонатан Ланкастер: с поддержкой Фэллона он возглавил Партию, а через полгода — правительство.

— В награду за свои старания Джереми получил работу мечты, — сказала Саманта Кук. — Джонатан назначил его начальником секретариата и власти дал столько, сколько не было ни у одного из начальников секретариата за всю историю Великобритании. Джереми — щит и меч Джонатана. По сути, он и есть премьер. Ланкастер как-то признался, что сильно жалеет о назначении Джереми.

— Официально признался?

— Нет, в личной беседе, — подчеркнуто возразила мисс Кук. — В очень, очень и очень личной.