The Firm. История компании McKinsey и ее тайного влияния на американский бизнес

Хотя фирма продолжает вкладывать в своих сотрудников больше, чем ее конкуренты, McKinsey рискует стать для талантливых сотрудников остановкой в карьере. Местом, где молодых людей готовят для ошеломляющих карьер в других компаниях. И это обстоятельство поразительно отличает нынешнюю McKinsey от McKinsey полувековой давности. «Попали ли эти люди в самый быстрый поток или нет? – вопрошал бывший консультант McKinsey Билл Маккормак. – Чему они учатся? В наши дни сотрудники фирмы уходили на очень высокие посты в других компаниях. McKinsey славилась высоким интеллектуальным уровнем своих сотрудников. Остается ли этот уровень столь же высоким?»[532]

Никто не может побеждать всегда, кем бы он ни был. Goldman Sachs, издавна служившая золотым стандартом в сфере финансов, недавно уступила пальму лидерства своему намного более крупному, имеющему более высокую капитализацию конкуренту JPMorgan Chase. Обленившуюся и отупевшую за десятилетия господства Microsoft в конце концов обошла компания Apple после того, как в нее вернулся Стив Джобс. А что же McKinsey? Фирма выходит победителем так долго, что можно только гадать, поймет ли она, что делало ее победительницей, в тот момент, когда она все же потерпит поражение.

Центральное место фирмы в процессе управления тоже труднее понять на уровне абстрактного представления об экономике. Хотя многие полагают, что развитие консалтинга – прямое следствие выгод, которые дает консалтинг, есть и иное мнение. «Мир существует не благодаря консалтингу, – писал в апреле 2010 года Стефан Стерн в газете Financial Times. – В конце концов, было время, причем не так уж давно, когда люди управляли своими предприятиями без помощи фирм, занимающихся стратегическим консалтингом».[533] Во многих случаях это справедливо и ныне: возможно, что бывшие сотрудники McKinsey проникли в Google или в eBay, но у самых быстрых новых компаний, изменяющих облик современного бизнеса, нет времени строить «отношения, основанные на доверии», а ведь именно это предлагает клиентам McKinsey.

Сегодня McKinsey настолько велика, что ее деятельность имеет свойство отражать цикл консалтинга, когда подъемы и спады совпадают с соответствующими фазами в глобальной экономике. В результате у McKinsey уже много лет нет сколько-нибудь заметного роста в США, а темпы развития в Европе, где фирма процветала в 1990-х годах, резко снизились. Подобно армии Древнего Рима, McKinsey необходимо постоянно передвигаться, чтобы прокормить самое себя. Руководители китайских компаний и китайские бюрократы, естественно, наслаждаются непропорционально большим вниманием консультантов. Усиливающийся спрос на услуги McKinsey в Азии по меньшей мере отчасти обусловлен прочной репутацией фирмы на Западе. Но этот спрос не продлится вечно, если все, что McKinsey может сделать, сведется к попыткам продавать старые формулы в новой упаковке.

Бизнес McKinsey приобрел настолько глобальные масштабы, что разбивка ее доходов в общем отражает расклад мирового ВВП. Например, США, чья доля в мировом ВВП примерно от 25 до 30 %, приносят 25–30 % доходов McKinsey. Европа и Африка? Вместе взятые, они производят около 30 % мирового ВВП. Оставшуюся часть дают Азия и Латинская Америка. Если долговой кризис сокращает долю ВВП, производимую экономикой Европы, это создает угрозу более чем четверти доходов McKinsey.

В комитет акционеров McKinsey, фактически – совет директоров фирмы, ныне входит 31 человек из разных стран мира. Такой неуклюжий управляющий орган создан не ради оперативных решений. Размеры фирмы наконец-то сделали недействительной старую претензию на то, что консультанты работают только с руководителями компаний. Теперь фирма вынуждена признать: консультанты получают задания работать на разных уровнях крупных организаций. Согласиться выполнять такие заказы – значит увеличить объем работы консультантов, но одновременно – подорвать их репутацию как людей, пользующихся особым доверием корпоративной элиты.

McKinsey по-прежнему сильна там, где конкурентам трудно повторить ее успехи. Действующий в McKinsey идеал единой организации, в которой глава немецкого отделения не возражает против того, что кто-то подчиненных ему консультантов работает на Daimler или на Детройт, позволяет отодвигать на задний план споры о том, какое из отделений приносит самые большие прибыли, и о пулах бонусов. А подобные споры – кошмар, преследующий фирмы-конкуренты. Принятая в McKinsey модель самоуправляющегося партнерства, противоположная командной модели, также помогает избегать ловушек, в какие попадают организации с командными моделями управления.