The Glass Cage

От этих предостережений легко отмахнуться. Их трагический тон напоминает о пророчествах, которые мы время от времени слышим начиная с XVIII века. Как только начинается очередной экономический спад, из его пропасти выползает призрак чудовища Франкенштейна, пожирающего рабочие места. Потом, когда ситуация выправляется, маховик делает оборот, трудности остаются позади и возникают новые возможности дать населению работу. Призрак вместе со страхами исчезает в своей пещере. Но на этот раз экономика ведет себя не совсем обычно. Накапливается все больше и больше данных о том, что изменилась сама подоплека происходящих событий. Вместе с Брюньёлфссоном и Макафи некоторые ведущие экономисты начали подвергать сомнению излюбленный тезис, что обусловленное высокими технологиями увеличение производства принесет с собой рабочие места и повышение заработной платы. Они подчеркивают, что за последнее десятилетие производительность труда в США росла быстрее, чем за предыдущие 30 лет, прибыли корпораций достигают уровня, невиданного за полстолетия. При этом резко возросли вложения компаний в приобретение нового оборудования. Такое сочетание должно было, по мнению экономистов, вызвать небывалый рост занятости. Тем не менее общее число вакансий в стране практически не сдвинулось с места. «Экономический рост и занятость идут в развитых странах расходящимися путями, – утверждает нобелевский лауреат по экономике Майкл Спенс. – Виной этому стала технология. Замена рутинного физического труда машинным остается мощным, долговременным и усиливающимся трендом в производстве и снабжении, в то время как компьютерные сети вытесняют людей из процессов обработки информации» [28].

Некоторые непомерные траты на роботов и другие средства автоматизации, произведенные в последние годы, могут быть отражением временных экономических условий, в частности – непрекращающихся попыток политиков и ведущих банков любой ценой стимулировать экономический рост. Низкие процентные ставки и налоговые послабления на капитальные вложения побуждают компании покупать трудосберегающее оборудование и программное обеспечение [29]. Но есть и более глубокие причины. Алан Крюгер, экономист из Принстонского университета, бывший председателем комитета экономических советников президента Обамы с 2011 по 2013 год, указал на то, что даже до наступления спада экономика США была неспособна создавать достаточное количество рабочих мест; скорость их сокращения в производственной сфере достигла угрожающего уровня [30]. С тех пор картина стала еще более пессимистичной. Можно, конечно, утешить себя тем, что вакансии в производстве не исчезают, а просто перемещаются в страны с более низкой заработной платой. Но это не так. Общее число рабочих мест в производстве (в мировом масштабе) снижалось годами, даже в промышленной мастерской мира – Китае, а объем товаров, выпущенных за тот же период резко возрос [31]. Машины вытесняют фабричных и заводских рабочих быстрее, чем экономика успевает создавать новые рабочие места. По мере того как промышленные роботы будут становиться более дешевыми и умелыми, разрыв между числом ликвидированных и созданных рабочих мест будет лишь увеличиваться. Даже то, что такие компании, как General Electric и Apple, начинают возвращать на родину производственные мощности, едва ли сможет подсластить эту горькую пилюлю. Одна из причин возвращения – это возможность обойтись на производстве без людей. «В наше время в заводских цехах почти не видно рабочих, потому что большую часть задач выполняют управляемые компьютерами машины», – пишет экономист, профессор Тайлер Коуэн [32]. Компаниям не приходится беспокоиться по поводу стоимости человеческого труда, если у них нет сотрудников.

Производство как процесс деятельности машин – феномен, возникший в самое недавнее время. Если взять период в два с половиной столетия, то это произошло буквально несколько секунд назад. Возможно, не стоит делать скоропалительных выводов о связи между технологией и занятостью на основании столь короткого промежутка времени. Логика капитализма в сочетании с историей научного и технического прогресса ведет к окончательному вытеснению человеческого труда из процесса производства. Машины, в отличие от рабочих, не требуют доли в капиталистической прибыли, они не болеют, не ходят в оплачиваемый отпуск и не добиваются повышения зарплаты. Для капитализма люди – это проблема, которую способен решить научно-технический прогресс. Поэтому страх перед технологиями, уничтожающими занятость, ни в коем случае нельзя назвать иррациональным. «В очень отдаленной перспективе автоматизация неизбежно приведет к тотальной безработице, – утверждает специалист по истории экономики Роберт Скидельский. – Рано или поздно мы все лишимся работы» [33].