The Kills

В дверном проеме стояла миссис Беккер. В руках она держала контейнер, обернутый фольгой, на поверхности которой блестели капли талого снега. Верхняя одежда женщины слегка намокла, а в темных волосах еще виднелись крошечные снежинки.

— Миссис Беккер, — Кейт вскочила с места, совершенно растерянная. — Я узнала о произошедшем, пришла поддержать Питера, — быстро объяснялась она. — Пожалуй, пойду. Мне нужно вещи собирать. Пока, Питер. Еще раз прими мои соболезнования.

Не дожидаясь моей реакции, Кейт унеслась в коридор. Послышался хлопок двери и топот ног на ступенях.

«Долбаная сука. Какого черта она заявилась сюда?»

Ярость наполнила меня одномоментной волной. А вот миссис Беккер была непоколебима. Стояла, словно недвижимая статуя, смотрела на меня долгим пронзительным взглядом.

— Я принесла лимонный пирог, — подала она голос. — Фирменное блюдо твоей матери на день урожая, — женщина медленно подошла и поставила контейнер на низкий столик у дивана. — Это она любезно поделилась со мной рецептом.

Я не предлагал ей сесть или разделить со мной чай с пирогом в память о матери. Я хотел, чтобы она поскорее убралась. Женщина будто специально испытывала мое терпение. Она продолжала стоять, деловито осматривая мой дом. Миссис Беккер медленно сняла верхнюю одежду и совершенно наглым образом села на противоположном конце дивана.

— За последнее время у меня открылись глаза на многие вещи, — пространно начала она свою речь.

Я с молчаливым равнодушием смотрел на ее попытку вывести меня на разговор или эмоции. Единственная эмоция, которую я сейчас испытывал, была злость. Миссис Беккер открыла рот, чтобы продолжить, но тут раздалась звонкая мелодия. Кейт забыла свой телефон на зарядке, и теперь кто-то отчаянно названивал ей. Я не реагировал, совершенно безучастный, будто никакого звонка и не было. Спустя минуту телефон умолк, а женщина, сбитая с толку произошедшим, продолжила:

— Невероятно, насколько слепыми нас делает глупая вера в людей, — она поковыряла пальцем подлокотник, чем стала раздражать еще больше. — Я так хотела верить в дружбу с Хелен, в ее честность и порядочность. Верить, что причина странных речей моего сына — всего-навсего ваши личные разногласия.

— Каких речей? — устало осведомился я.

— И те случаи с кошками, — отстраненно продолжала она. — Я ведь действительно думала, что это Билли. Считала, будто у моего сына проблемы с головой. Как родителям легко поверить в грехи своих детей и в непогрешимость остальных.

Миссис Беккер прикрыла глаза и умолкла. Со стороны казалось, что она заснула, не закончив рассказ.

— Когда пропала Эми, — вдруг продолжила женщина, — Билли стал сам не свой. Его сломало ее исчезновение. Он как с цепи сорвался, — она открыла глаза и повернулась ко мне. — Кричал, что это сделал ты. И те случаи с животными тоже твоих рук дело. Я тогда решила, что у Билли шок, вы поругались, вот он и несет околесицу. Даже грешным делом допустила мысль о его причастности.

— Что вы от меня хотите? — грубо оборвал я откровения, никоим образом меня не затронувшие.

Миссис Беккер склонила голову, словно пыталась рассмотреть меня получше, как если бы мы были совсем незнакомы.

— Перед смертью он оставил мне кое-что на кухонном столе.

Она нарочно делала паузы между фразами, стараясь добиться напряжения, неверных действий или слов от меня.

— Послание своего рода, — уточнила миссис Беккер. — Я не сразу смогла его посмотреть. Пришлось поломать голову, что имел в виду мой сын, — женщина олицетворяла собой полную невозмутимость.

— И что же это? — вяло полюбопытствовал я.

— Записка и его телефон. Разумеется, я не сказала о них полиции.

Я решительно не понимал, чего она хочет добиться своими словами. Она не отдала их полиции, значит, хотела меня шантажировать?

— Мне не сразу удалось подобрать пароль, — продолжила миссис Беккер. — Билли написал: «Этот день мне никогда не забыть». Я тыкалась наугад. Дни рождения, любимые праздники, даты выпуска...

Женщина устало всплеснула рукой. Весь ее вид кричал об изможденности, крайнем моральном истощении. Так выглядят люди, понимающие, что больше некуда идти, не за что бороться, предчувствующие финал истории.

— Вы пришли рассказать мне про Билли? — нарочито равнодушно прервал я. — Мне сейчас несколько не до того.

На самом деле смерть матери не была для меня ни удивлением, ни шоком. Она сильно болела в последнее время. А что до особой связи... Если не считать нашей немой кровавой клятвы и родственных уз, то нас больше ничего не объединяло. Никаких особых чувств, присущих родителям и детям.

— Я пришла рассказать про обоих своих детей, — совершенно спокойно ответила миссис Беккер. — И про то, как мое неверие погубило их.

— Я все еще не понимаю, о чем речь, — гнул я свою линию.