The Kills

Помощник с бараньей рожей кладет мне на лицо тряпку, которую держит в руке. Я знаю, что сейчас будет происходить. Такие пытки применяли в Гуантанамо.

Начинает литься вода из той бутылки, которую этот кретин держал во второй руке. Ощущение, что тонешь, захлебываешься холодной водой, не имея возможности сделать вдох. Слизистые саднит, легкие ноют от натуги. Ты тонешь, будучи на суше. Суставы ломит, как и все мышцы на теле от неудобной позы. Меня словно скрутили в морской узел, бросив на растерзание бушующим волнам.

— Ну как? Не надумал говорить? — от лица отнимают тряпку. Хватаю воздух, громко хрипя.

— Сказал бы, — откашлявшись, севшим голосом вступаю в диалог. — Да только будто воды в рот набрал.

С губ срывается хриплый смех, вроде того, которым смеются больные в психушке. Офицер дует губы, недовольный моим ответом, кидает сигарету на пол, туша ее носком туфли.

— Твой мобильный был в районе твоего дома в указанный промежуток времени, ты никуда не уехал. По крайней мере, далеко.

— Я уже говорил. Я был в ювелирном магазине недалеко от дома. Хотел сделать подарок.

— Хорошая отмазка. Типа любящий будущий муж? — пузан снова закуривает, дым обжигает разодранное горло. — По какому поводу подарок?

— Почему я не могу сделать подарок любимой женщине просто так?

Он злобно скалится желтыми зубами на мой ответ.

— Ну да, все же мы романтики. Дарим женам брюлики просто так, — уебок гогочет, смотря на помощника, тот тянет кривую улыбку, потакая начальнику.

В дверь стучат. Полицейский отходит, с минуту перешептываясь с тем, кто пришел. Возвращается назад, снова нависая своей плешивой башкой надо мной.

— Ну ты и гнида, — он качает головой. — И имечко у тебя подходящее. Убил беременную девочку и рад.

Злобное ликование сменяется ужасом, иглами вонзающимся в сердце.

— Что?!

— Давай еще раз, — игнорирует полицейский, командуя помощнику продолжить.

Снова вода, снова тону. Теперь уже во всех смыслах. Физически, эмоционально, душевно. Умираю, оставаясь живым. Живым мертвецом.

Дают подышать: моя смерть не в приоритете. Во рту привкус крови, в голове туман и вата. Нехватка кислорода не дает нормально соображать.

— Закончим пока что. А то еще сдохнет раньше времени.

Пузатый уебок уходит, пока его помощник отвязывает меня от лавки. Он отводит меня в камеру, толкая в спину. Ноги не слушаются, обещая в любой момент мне встречу с полом.

В камере холодно и сыро, воняет мочой вперемешку с затхлостью. Я умываюсь, пытаясь прийти в себя, словно до этого мне не хватило обливаний водой. На твердой лавочке неудобно лежать, но даже сидеть сейчас тяжело.

Беременна? Ева была беременна?

Закрываю глаза, надеясь, что все это сон, что сейчас исчезнет, и я проснусь дома, в своей постели рядом с ней. Но к реальности меня возвращает грохот металлической решетки.

— На выход, — сухо командует смотритель.

Не задаю вопросов, не до них сейчас. Мне возвращают вещи, ждут, пока переоденусь и ведут к выходу. Уебок стоит с недовольной рожей в коридоре, едва не плюясь ядом. У двери участка меня встречает адвокат. Кажется, все закончилось.

— Ну и заставил же ты меня попотеть, Люций.

Джимми, как всегда, улыбчив, бодр и свеж.

Мы отходим от участка, останавливаясь возле его припаркованной рядом машины.

— Ты как? Я чуть ли не силой раздобыл эти ебаные записи с камер магазина. Ты бы хоть чеки брал для верности.

Он улыбается. Я молчу.

— Есть сигарета?

— Ты же не куришь, — адвокат меняется в лице, одергивая свой пиджак взволнованным жестом.

— Так есть или нет?

Джимми достает пачку и протягивает мне одну сигарету, дает прикурить. Мы молчим. Похоже он понимает, что не все пошло гладко.

— Еще одну, — требую я, понимая, что выкурил предыдущую практически до фильтра.

Адвокат крякает от непонимания и шока, достает сигареты, с полминуты глядя на них.

— Забирай всю пачку, — протягивает он их мне.

Снова подкуриваю, наслаждаясь болью в разодранных легких. Так легче, так проще не дать себе развалиться на части.

— Не знаешь, как быстро получить лицензию частного детектива?

***

К концу рассказа Люци я, кажется, залила слезами весь пол в его квартире. Он выкурил всю пачку сигарет и молчал, пока я всхлипывала, не в силах остановиться. Рукава толстовки намокли, будто я только что достала ее из стирки.

— Не плачь. Видишь, я же не плачу, — он тепло улыбнулся, стирая слезы с моих щек.

— Ты… — я чуть не задохнулась, пытаясь сказать хотя бы слово. — Это чудовищно.

— Человеческая жестокость вообще зачастую чудовищна и бессмысленна.

Он улыбался, черт возьми. Он улыбался после всего, что только что рассказал.

— Ты ее любишь? — я прижала ладони, спрятанные в рукава, к щекам.

— Нельзя разлюбить человека только потому, что он умер.

— Тогда зачем ты меня поцеловал?

— Я просто пытаюсь жить дальше. Просто пытаюсь.

Люций взял сигаретную упаковку со стола, откинул крышку, но понял, что там пусто. Устало выдохнул, бросая ее назад, встал с места, дойдя до рабочего стола, и взял новую.

Детектив снова закурил.

— Ты ищешь его, чтобы убить? — я вдруг начала догадываться, что за этим поиском может стоять нечто нехорошее.