The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

Семь лет спустя Элиас Сассун, второй старший сын Дэвида Сассуна, высадился на берег Шанхая. Его прибытие ознаменовало следующий этап превращения Сассунов в поистине глобальное предприятие. В то время как Jardine, Matheson полагались на британские канонерские лодки и пушки, чтобы открыть Китай и расширить свою империю, Дэвид Сассун задействовал своих сыновей. Они стали его послами и агентами разведки, его продавцами и советниками. Во времена до появления телефонов и телеграфов, когда на доставку сообщений из Индии в Шанхай или Лондон уходили месяцы, восемь братьев работали как одна команда, интуитивно понимая правильные ходы в бизнесе и поддерживая друг друга и своего требовательного отца с аванпостов, расположенных вдоль побережья Китая, до Японии и, в конце концов, через моря в Лондон. Глобальный бизнес требовал глобализированной семьи. Чтобы познакомить их со всеми странами и всеми аспектами бизнеса, Дэвид переводил своих сыновей из города в город на несколько месяцев, а иногда и на много лет подряд, в сопровождении и при помощи квалифицированного персонала, получившего образование в школах Сассунов и связанного с семьей общей религией и культурой. Старший Сассун продемонстрировал проницательную способность как поддерживать свою глобальную семейную империю, так и сохранять верность сыновей. Он платил каждому из них щедрую зарплату и поощрял их к самостоятельным инвестициям. Но никто из них не мог стать партнером в фирме. Патриарх правил единолично. Он составил подробное завещание, в котором изложил свои ожидания относительно будущего семьи, своих детей и внуков: мальчики должны жениться на еврейках из Багдада и продолжать посещать ортодоксальную синагогу.

Когда его сыновья были еще подростками, Давид привел их в порты Бомбея он практиковался в ведении торговых дел с морскими капитанами, как его учил отец в Багдаде. Он показывал им бухгалтерский учет, объяснял различные системы мер и весов, а также качество различных товаров. Он настоял на том, чтобы они выучили английский язык и ознакомились с новыми технологиями - пароходами и железными дорогами, которые меняли торговлю и создавая возможности для торговли на международных рынках. Когда пришло время отправляться в мир иной, Дэвид решил, что их жены и дети останутся в Бомбее под присмотром его жены. Он нанял слуг для семей и репетиторов для жен своего сына - удивительно прогрессивный шаг в стране, где женщины редко получали образование. Дэвид предполагал, что в какой-то момент им придется постоянно жить за границей со своими мужьями - в конце концов, возможно, даже в Лондоне, - и хотел, чтобы они были к этому готовы.

Когда пришло время приводить в движение свои глобальные усилия, Дэвид выбрал для поездки в Китай своего второго старшего сына, двадцатичетырехлетнего Элиаса.

Элиас был более замкнутым и сдержанным, чем его братья. В отличие от своих братьев и сестер, которые приняли западный стиль, Элиас продолжал носить традиционную багдадскую одежду, единственным современным штрихом были очки для коррекции близорукости. Очки придавали ему вид замкнутого и сосредоточенного академика. Дэвид считал, что тихий и чувствительный Элиас, немного одинокий, лучше всего подойдет для суровой и одинокой жизни вдали от семьи в незнакомой стране.

Оставив жену и новорожденного сына дома, как того требовал отец, Элиас отправился в опасное семидесятидневное плавание из Бомбея к берегам Китая. Во время плавания корабли часто оставались на мели в течение нескольких дней. Пассажиры не спали по ночам, держа наготове ружья, готовясь к нападению пиратов. Первой остановкой Элиаса в Китае стал Кантон, где он, следуя стратегии своего отца, финансировал поставки опиума и текстиля, предоставлял кредиты мелким торговцам и отправлял свои собственные товары на побережье для продажи и распространения. Через год, оставив в Кантоне своего заместителя, прошедшего обучение в школе Сассуна, Элиас отплыл на семьдесят миль к югу, в новую британскую колонию Гонконг, где процветала торговля опиумом компании Jardine, Matheson & Co. Элиас отметил их хитроумную систему сигнализации для контроля цен на опиум.

Джардин загружал клиперы в Индии опиумом, а затем отправлялся в плавание.

Они добирались до гавани Гонконга и там останавливались, чтобы подождать. Тем временем на суше сотрудники Jardine отслеживали цены на опиум. Когда запасы сокращались, а цены росли, служащий Jardine поднимался на вершину одной из гор Гонконга, известной как Пик, в место, известное как "смотровая площадка Jardine". Там он подавал сигнал ожидающим клиперам, что пора заходить в гавань и продавать опиум по высоким ценам. Элиас был слишком мелким импортером опиума, чтобы создать собственную сигнальную систему. Урок о ценности отслеживания спроса остался с ним. Два десятилетия спустя он аналогичным образом использует новые технологии телеграфа и пароходов, чтобы уничтожить преимущество Джардина и захватить контроль над опиумным рынком для Сассунов.