The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

На встрече с Виктором Инудзука предложил принять еще больше беженцев и основать для них колонию в Пудуне, через реку от Бунда. Этот план ни к чему не привел, но тысячи евреев, прибывших в Шанхай, послужили целям Японии. Держать еврейских беженцев "под нашим влиянием... имеет своего рода "заложнический" смысл", - писал Инудзука в Токио. "По мере развития войны в Европе получение места убежища для евреев... является насущной необходимостью, и их желание получить безопасное место любой ценой, очевидно, становится все более и более серьезным".

В Токио некоторые из начальников Инудзуки начали подозревать, что Виктор их обманывает. Искренность Сассуна "сомнительна", а "учитывая внутреннюю природу евреев", полагаться на его помощь Японии "не очень-то верится".

Подстегивая их скептицизм, Виктор отказывался публично выступать в поддержку Японии. В июле 1939 года, направляясь в Гонконг, он остановился в Токио, где заявил иммиграционному чиновнику, что винит Японию в растущей напряженности в отношениях с Западом. По его словам, если японцы продолжат преследовать его фабрики в Шанхае, он и многие другие переедут в Гонконг. Японская полиция следила за ним до конца его поездки. Во время поездки в Нью-Йорк Виктор заявил по радио, что японский народ должен вскоре "восстать против обезумевшей от власти военной клики". Газеты в Токио требовали его ареста. Некоторые еврейские лидеры в Маньчжурии, находившейся под прямым японским управлением, умоляли Сассуна прекратить свои высказывания. В Нью-Йорке ФБР выделило ему двух телохранителей, опасаясь, что на него могут напасть нацисты или сторонники Японии.

Тем не менее, Инудзука настаивал перед своим начальством в Токио, что его

План "фугу" - держать беженцев в качестве заложников - был правильным подходом. Он смотрел Виктору в глаза и знал, что тот искренен. "Евреи умеют торговаться по привычке, сложившейся за две тысячи лет, и не используют такую глупую политику, чтобы показать на лице свои истинные намерения. Чем сильнее их желание, тем прохладнее они притворяются. Этот факт признает любой человек, имеющий опыт общения с евреями".

Поздней весной 1939 года Сассун встретился с Инудзукой и сказал , что у него и его коллег-бизнесменов заканчиваются деньги, чтобы помочь накормить и разместить беженцев. Их число росло. Германия не проявляла интереса к замедлению исхода. На Инудзуку также оказывалось давление со стороны Токио, чтобы взять ситуацию под контроль. Через три месяца, в августе 1939 года, японцы объявили, что больше не будут пускать евреев в город. В Шанхае находилось 15 000 беженцев, еще 3 000 были в пути. Эти 18 000, как договорились Инудзука и японцы, будут находиться под защитой.

 

В СЕНТЯБРЕ 1940 года Япония официально присоединилась к Германии и Италии, образовав державы Оси, что укрепило позиции японских сторонников жесткой линии, которые с подозрением относились к переговорам Инудзуки с Виктором. Нацисты переключили свое внимание на шанхайских евреев. Японские чиновники потребовали от Виктора и еврейских лидеров предоставить им список всех еврейских беженцев - ту же тактику, которую нацисты использовали перед облавой на евреев в Европе. "Они боятся, что немецкие евреи из Испании присоединятся к китайцам, что к китайцам присоединятся немецкие специалисты по отравляющим газам", - признался Виктор в своем дневнике. "Они хотят, чтобы комитет нашел записи обо всех немецких евреях в Хонгкеве!"

Японские газеты в Шанхае, контролируемые военными, начали печатать статьи, предупреждающие о том, что размножение еврейских торговцев в Маленькой Вене подрывает японские магазины и предприятия. Японские чиновники пригласили в Шанхай членов немецкого гестапо. Гестаповцы посетили Маленькую Вену и закрыли пьесу, написанную и поставленную беженцами, в которой описывались страдания евреев после оккупации Австрии нацистами. Если пьеса не будет остановлена, "будут приняты репрессии против евреев, живущих в Германии, и против еврейских эмигрантов здесь", сообщала шанхайская газета.

Японская армия " ведет себя так же, как гангстеры в Америке во времена сухого закона", - писал Виктор своему другу. "Каждый должен платить за защиту". Контингент японских солдат явился на хлопчатобумажную фабрику к югу от Шанхая, принадлежавшую Виктору, и приказал ему продавать им хлопок за 40 процентов от его стоимости. Они объявили, что если Виктор откажется, то они издадут приказ, запрещающий ему продавать свой хлопок кому-либо еще. "Японцы здесь странные", - писал он из своего офиса в отеле "Cathay". "Армия очень раздражена мной и говорит о том, что со мной "разберутся", что означает похищение или изгнание, в то время как я очень популярен сейчас среди старшего поколения правительства, банкиров и промышленников в Токио, которые говорят, что у меня ясный ум, я абсолютно прав в своих взглядах как британец и должен быть культивирован как человек, который может стать хорошим другом Японии, когда все неприятности закончатся".