The last of the real ones (СИ)

Саша была похожа на тряпичную куклу. Под глазами была чернота, лицо осунулось, руки бесформенно болтались, иногда поправляя вечно спадающее ружье. От постоянных зевков уже сводило скулы, и текли слезы. Если так и будет продолжаться, то она точно уснет на посту. А ночная тишина убаюкивала. Шум листвы казался мелодичной колыбелью, а ствол уже не был таким твердым и грубым. Кое-где громко ухнула сова, и Саша тут же выпрямилась. Нельзя спать! А вдруг она пропустит приход офицера, и еще хуже, вдруг их обнаружат из-за ее несерьезности. Похлопав себя по щекам, Саша начала ходить вокруг ствола, хоть как-то занимая свою сонную голову. Но и это не помогло. Голова закружилась от резких поворотов, и она не заметила, как врезалась в ствол.

— Ай!

На лбу тут же почувствовалось жжение. Саша зашипела от безысходности. Жан заменит ее только через два часа, а она уже готова уснуть на голой земле, накрываясь опавшей листвой. Но вмиг ее усталость развеялось, а все чувства сосредоточились на шуме.

В лесной тишине послышался несвойственный треск. Кто-то наступил на сухую ветку, и та громко разломалась на две части. Сашин слух был настолько острый, что даже эта мелочь не осталась незамеченной. Спрятавшись за ствол, она снова прислушалась. Шаги приближались.

— Один?

Верно, гость был один. Когда он остановился, то снова наступила могильная тишина. Даже кроны деревьев не шумели, наблюдая за столь необычной встречей. Саша слегка выглянула из-за ствола, желая рассмотреть гостя. Ружье было наготове.

В тени кроны большого дуба стоял человек. Он был высокого роста, в черном пальто и кожаных сапогах. Его лица не было видно. Саша тихо, чтобы он не услышал, направило на него дуло ружья, понемногу выходя из укрытия.

— Шевельнешься — пристрелю! Кто такой? — крикнула в темноту солдат. Силуэт не шевельнулся, лишь послышалось, как он откашлялся.

— Какая теплая встреча. Хорошо, что хоть спросили, а не сразу застрелили, — с легкой усмешкой сказал человек. — Дот Пиксис.

— Офицер Пиксис? — Саша тут же опустила оружие и подбежала к мужчине.- Капитан Леви ждет Вас в доме. Мне было приказано Вас проводить, когда увижу.

Не теряя времени, они направились к временному пристанищу разведчиков.

***

Распростертая на полу Кайла учащенно дышала. Кровь с ужасающей скоростью орошала рубашку и деревянные доски, которые уже впитали ее и стали темно-бардового цвета. Кайла была так слаба и так страдала от острой жгучей боли, что слезы из глаз лились рекой, а мир темнел с каждой минутой. Она лежала и боялась пошевелиться; рядом лежало уже бездыханное тело убитого наемника. Ее кровь смешалась с кровью убитого, сливаясь в одно, казалось, бездонное кровавое озеро, что заполняло комнату.

— Лейла?..

Лейла, услышав голос мамы, открыла уши и повернулась. В испуганных детских глазах застыли слезы, тело дрожало, как от холода, а губы скривились в немом крике. Эта ужасная кровавая картина настолько отпечаталась в ее сознании, что она смотрела на нее непрерывно, боясь отвести взгляд.

— Мама, что случилось? Почему везде кловь? — голос маленькой Аккерман очень дрожал. Ей стоило огромных усилий нарушить эту тишину, в которой уже чувствовалось присутствие смерти.

Кайла зашипела от боли. Кровь все не останавливалась, потоком сочась из раны вместе с жизненными силами. Голос дочки показался ей ужасно громким и звонким, от чего в ушах стоял шум. Прикрывая рану, она рыскала взглядом в поиске какой-нибудь ткани. Но волна страха окатила ее с новой силой, когда в глазах начало плыть. Мутные силуэты мебели сливались в темноте в одно черное пятно, и разглядеть что-либо было невозможно.

— Лейла, — сказала как можно громче Кайла. — Послушай, доченька, кха-кха, — фраза оборвалась из-за кровавого кашля, дарившего новую волну и без того ужасной боли.

— Мама! Что с тобой?! Мама! — Лейла потянулась к маме, но покинуть свой угол побоялась. Вытянув руку, она с мольбой наблюдала за страданиями Кайлы.

— Если ты мне поможешь, то все будет хорошо, — сжав зубы, чтобы не кричать, Кайла переждала боль и продолжила. — Найди мне ткань. Любую, но чистую. Что угодно. Быстрее.

Лейла сначала испугалась. До нее не сразу доходило, что хочет мама и почему она плачет. Отрешенно поморгав, она сидела и с ужасающей силой сжимала куклу. Потом, когда сознание поняло масштаб трагедии, а обессилившая Кайла упала на пол, Лейла тут же подбежала к шкафу. Кровь испачкала ее ноги и края рубашки, но девочка этого даже не заметила. Она судорожно выбрасывала вещи из шкафа. Куча вещей нарастала с ужасающей скоростью, пока Лейла не вытащила длинный белый шарф.

— Мама! Шалфик! — белая, как этот шарф, Лейла тормошила Кайлу, которая, как тряпичная кукла, лежала на полу. Кайла улыбнулась дочери уголками потрескавшихся губ и окровавленной рукой приняла спасительную ткань. Нужно было как можно туже затянуть рану и остановить кровь.

— Лейла. Платок.