The Lie I've Lived (СИ)

– Мои извинения, министр. Боюсь, я не готов к обсуждению. В связи с событиями в Хогвартсе я не успеваю следить за актуальными политическими темами. Исходя из названия, проект предполагает репрессии. – Похоже, его жена расставила ловушку, я съел приманку, а её муж воспользовался моим промахом.

– Позвольте дать вам совет, молодой человек: не все битвы выигрываются палочкой. Вам следует помнить об этом и уделять внимание окружающему миру.

Вот черт, похоже, я потерял очки теперь уже в глазах её отца. Тут бы просиять знаменитым остроумием и обаянием ДП, но вряд ли мне стоит об этом беспокоиться.

– Не мог бы ты, отец, подробнее рассказать об этом законопроекте? – просит Флёр.

Если он и удивлен, что старшая дочь бьет в ответ его же оружием, то выдает мужчину лишь дернувшаяся бровь.

– Это поразительная бессмыслица, придуманная англичанами, направлена на усиление дискриминации всех вейл, оборотней и вампиров. Будь проект принят, я был бы вынужден получать разрешение на пребывание твоей матери в Англии, поскольку она полувейла.

– А как насчет Габриэль и меня?

– Нет, не думаю.

Тревожные новости. Похоже, некоторые люди в администрации Фаджа надеются набрать очки за счет подспудных страхов.

– Значит, гоблинов там не упоминается.

– Конечно, гоблинов проект не затрагивает, – следует его пренебрежительный ответ на мой комментарий.

Похоже, найти общий язык с этими людьми не удастся. Сосредотачиваюсь на появившемся передо мной десерте.

***

Через сорок пять минут ужин закончен, танцплощадка пуста, а у меня в руках оказывается взвинченная французская ведьма.

– Два года назад один из моих предполагаемых ухажеров попытался обольстить меня с помощью любовного зелья. Он был из прекрасной семьи с хорошими связями, и мы увидели его снова спустя три месяца после нашего разрыва. Мои родители вели себя с ним гораздо любезнее и уважительнее, чем с тобой! Мне очень жаль, Гарри.

– Я произвожу паршивое первое впечатление, – отмахиваюсь я. – Кроме того, имеется лишь одна Делакур, мнение которой имеет для меня значение.

Угрюмый вид девушки сменяется улыбкой.

– Тебе стоит почаще говорить мне такие слова.

– Постараюсь.

Вальс заканчивается, и я чувствую, как кто-то тронул меня за плечо. В игру вступает её отец. Мадам Делакур уже покинула танцплощадку. Его действия ненадолго оставляют меня без партнера.

– Гарри, ты не против? – интересуется знакомый голос, который я совсем не против слышать. На ней довольно привлекательное красное платье, а каблуки возвышают её надо мной дюйма на четыре.

– С удовольствием, мисс Клеруотер. Ты выглядишь сегодня просто чудесно. Вижу, ты всё-таки нашла для Олли доходное занятие.

Она смеется в ответ:

– Даже боюсь представить, на что будут похожи его снимки. Надеюсь, с одним-двумя ещё можно будет сделать. Во время ужина тебе как будто было не по себе.

– Не думаю, что нравлюсь Делакурам. Кстати, это не для печати.

– Даже не мечтала, Гарри. Ты будешь удивлен, насколько нервничал Олли при встрече с мамой и папой.

– Как всё прошло? – мы оба знаем, что её «настоящий» отец – Упивающийся Смертью в Азкабане, так что спускаю ситуацию на тормозах.

– Он был ужасным чурбаном. Я прямо-таки мечтала наколдовать квоффл и вручить его родителям – пусть бы в него побросали. На кольцах он держится замечательно, но на встрече его с тем же успехом можно было обработать Конфундусом. Это было почти мило, но только почти.

Моего плеча снова касаются, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть Оливера Вуда. Вместо него глаза в глаза мне смотрит француженка средних лет в со вкусом сшитой мантии.

– Мистер Поттер, меня зовут Оливия. Я начальник охраны посольства. Не могли бы вы пройти со мной?

– Какая-то проблема?

– Похоже, да.

Киваю забеспокоившейся Пенни и следую за ведьмой через кухню к служебному входу. Когда мы подходим к задней двери, за нами в шаге пристраивается Кингсли Шеклбот.

– Эту вещь оставила магла под принуждающим. Сейчас её расспрашивают мои люди. После чего мы передадим её вашим аврорам для оформления документов и Обливиэйта. Она в несколько неважном состоянии, как вы, англичане, говорите – даже свое имя не может назвать. Пока мы не наложили чары, эта штука не подвергалась заклятьям.

Рассматриваю коробку на столе. На ней уже есть чары видимости. Игнорируя красно-золотой бант с моим именем на бирке, вглядываюсь в содержимое. Внезапно мне становится жаль, что я ел устрицы на ужине, – отчаянно пытаюсь не блевануть. На меня уставились безжизненные глаза. На лице молодого человека застыл ужас. Дно коробки пропитано кровью.

– Это один из твоих одноклассников? – спрашивает Шеклбот.

– Когда-то давным-давно им был, да, но он не маг. Его зовут… звали Пирс Полкисс. Это друг моего кузена, он был маглом и жил по соседству с моими родственниками. Женщина, принесшая коробку – она брюнетка сильно за сорок? В больших очках?

– Да.

– Это его мама, Дотти Полкисс.

Начальник охраны вздыхает: