The Lie I've Lived (СИ)

– Как ты после всей этой ерунды с отрезанной головой? Если что, всегда готова с тобой поговорить.

– Я уже малость вырос из пеленок, Гермиона. Пусть мне не нравился Пирс, он, черт возьми, не заслуживал подобной участи. Но и образцово-показательным гражданином я его назвать не могу.

Получаю от Гермионы пристальный взгляд.

– Ты не должен такого говорить.

– Верно, но давай-ка сменим тему. Хватит уже про Пирса.

Она ехидно усмехается:

– О чем хочешь поговорить? Как я заметила, на этой неделе Флёр не было в то же самое время, что и тебя, Гарри.

Игнорирую подначки.

– Да, возможно, наши пути пересеклись, но я хочу поговорить о правде и о том, что я от тебя скрывал. Так, давай я помещу воспоминание в Омут, и мы вместе его посмотрим. – Флёр бы здесь просто отмахнулась, но она не знала меня, когда я еще не был ЭйчДжеем. История наших отношений с Гермионой куда длиннее, и Гермиона может не принять таких изменений в статус-кво.

На ее лице отражается беспокойство.

– Я не уверена пока насчет своей окклюменции.

– Все нормально. Командные соревнования уже подошли к концу. Какое-то время ты можешь продержаться и не пустить случайного легилимента в разум, а ублюдок, от которого следовало держать мысли подальше, да – он до сих пор в замке, но ты просто не смотри ему в глаза.

Двигаю палочкой старую чашу так, чтобы она стояла посередине между нами, и вытягиваю воспоминание из разума. Помешиваю его, и на затуманенную поверхность всплывают смутные образы. Реакция у нее должна быть весьма забавной.

– Сначала леди.

Ныряю в воспоминание следом.

– Добрый день, мистер Поттер. Готовы?

– Гарри, ты выглядишь как-то… стоп, это ведь не ты? Это твой отец!

– Да, сэр. Что бы вы хотели увидеть первым? – Джеймс Поттер крутит в руках палочку, полностью готовый демонстрировать свое мастерство.

Экзаменатор по практике уровня ТРИТОН, мистер Гордон, указывает на деревянный брусок на подставке и инструктирует:

– Органическое в неорганическое. Затем неорганическое и живое – сделайте… сделайте кота. Потом кота превратите в птицу, а птицу в хрустальную вазу. Наколдуйте цветок и поставьте его в вазу. У вас десять минут, мистер Поттер.

Сначала Джеймс левитирует кусок дерева на пол и увеличивает его. Заинтересовавшемуся причиной действий экзаменатору Джеймс поясняет, что ему нужно больше основного материала и пространства для работы. Он преобразует теперь уже гораздо большего размера брус в цельный блок гранита. Экзаменатор дотрагивается до камня, чтобы проверить текстуру, и разрешает Джеймсу продолжить.

Усмехаюсь – знаю, что будет дальше.

Серия быстрых взмахов палочкой Джеймса завершается широким росчерком, под который напевно произносятся чары. Гранит свертывается в себя, приобретая форму и размер. Вырастают четыре лапы и хвост; тело вытягивается, упорно стремясь к жизни. Неприглядный серый цвет меняется на желтый и коричневый.

Секунду спустя золотистый лев издает рык, уставившись на министерского экзаменатора.

– Желаете, чтобы я заставил его показать пару трюков? – спрашивает Джеймс. Он всегда был не прочь выпендриться.

– Боже, нет! Дайте мне посмотреть на него – пусть он не шевелится. Да, да – великолепная проработка мышц. Текстура меха сделана хорошо, хотя щетина кажется несколько жесткой и колючей. Вам следует больше сосредоточиться на проработке. – Мужчина благоразумно отступает на несколько шагов, и только потом предлагает Джеймсу продолжать.

Шея льва искривляется и вытягивается. Тело неуклюже шлепается на пол, а кожа белеет. Передние лапы болезненно, даже на вид, выкручиваются, и вот место льва занимает громадный лебедь.

Когда мы покидаем Омут, Гермиона все еще разливается соловьем, нахваливая навыки моего отца. Наконец, она поворачивается ко мне:

– Что ж, это объясняет, как ты так быстро умудрился поднатореть. Это прямо-таки гениально! Ты в прямом смысле слова учишься магии у своего отца.

– Гермиона, в твоем рассуждении есть один маленький такой недостаток. Омут появился у меня лишь в январе.

Она застывает, принимаясь анализировать то затруднительное положение, в которое попала. Могу видеть, как правда вертится у нее в голове, но я знаю, как работает ее разум. Она отбросит идею, поскольку та слишком нелепа. Интересно, что это говорит обо мне.

– Значит, директор все это время одалживал тебе свой.

Тон у нее, скорее, вопросительный, чем утвердительный.

– Правдоподобно, но совершенно не правильно.

– Если уж это не так, то в чем тут дело? – переходит она к сути.

– Воспоминания взяты не у Дамблдора. Я получил их у озера прошлым летом, когда мы с тобой сражались с дементорами.

Она упирает руки в боки и с сомнением заявляет:

– Чушь какая-то! Дементоры не раздают воспоминания, и даже если бы это было так, то точно не настолько приятные.

Грейнджер уже близка. Надо только чуть-чуть ее подтолкнуть.

– Что я говорил тебе о том, что со мной сделали дементоры?

– Что они разблокировали в тебе какую-то дополнительную силу. Минуточку, черт тебя побери! Это ведь не Дамблдор отдал тебе воспоминания, да?