The Magical Academy of Balance (СИ)

Немногим позднее моё внимание привлекла кровать по другую сторону от моей. Отец. Лежал без сознания, молча, на спине. Обычно на спине лежат либо тяжело больные, либо тяжело раненные, но однозначно так лежат все покойники. Меня охватили ужас и горе, вынудив оказаться стоящей на коленях у изголовья отца и сжимая в своих руках прохладные и слегка постаревшие крупные ладони. Сначала меня посетила мысль, что мне показалось, но после… Прислушавшись к ощущениям и не лишний раз взглядом убедившись, удостоверилась — руки отца и вправду постарели. Кожа охладела и поморщилась, словно в старика. Пускай его пальцы оставались прежне длинными, поморщенная кожа словно сокращала их визуально и на ощупь. Меня вдруг осенило: отцу исполнилось на теплодневных каникулах тридцать семь лет. Пора молодости покинула моего отца, уже полноценный взрослый. Мои слёзы на какое-то время прекратились, в молчании рта мои глаза умоляли открыться прекрасные родные глаза. Мадам Энола не подала мне надежды, но и не спешила огорчить. Состояние отца оценивается как тяжёлое, от однозначных прогнозов медсестра отказала мне. Это было довольно ранним утром, поэтому пришла в себя лишь я. Прибыл наряд медиков из больницы, в которой работает старшей медсестрой мадам Энола. У меня на глазах отца уложили на кушетку и отнесли в машину скорой помощи. Мои рыдания возобновились с новой, более бурной реакцией. «У твоего отца, Чара, ещё есть небольшой шанс выжить. Наша задача — подтолкнуть его к этому и привести в сознание» — после мадам покинула помещение. Ей на смену пришёл Франк Максоле, который усадил меня на кровать и обнял словно свою дочь. Лучший друг Мастера, процессор всё это был опорой и важной поддержкой для моего отца. Кому, как не ему, понимать через что прошёл мой отец в моё отсутствие? Все эти годы, что мы были разлучены семейством Аух, я давилась слюной отцененавистности. Всё изменилось, но… После беседы с профессором все мои мысли ушли в русло «Мастер Боя — тоже человек и не вечен». Будучи вторым сильнейшим Убийцей после Мастера, профессор поставил меня на место одной репликой:

«Твой отец — тоже человек, Чара. Как любой человек, как любое живое существо, у Мастера Боя тоже есть предел сил и лишь одна жизнь. Глупо и жестоко полагать, что Мастер Боя вечен и безгранично силён. Стил никогда не являлся, не есть и не станет бессмертным и безгранично сильным существом. Всё когда-то приходит к негодности, достигает границ своего максимума. Увы, твой отец достиг раньше твоего возвращения в семью, а сейчас его силы идут на спад. Нынешний Мастер Боя ослаб по сравнению со своей формой в тридцать лет, когда был пик силы. Ещё десять лет назад Стил Чарг был непобедим, но настала пара, когда его время обернулось вспять. Приступы болезни и частые потрясения, внутренние стрессы сократили его жизнь, а значит и его пик наступил раньше положенного. Пойми, что отныне твой отец не в состоянии защищать тебя вечно и от каждой угрозы. Ты САМА должна стать сильной, чтобы защитить и себя, и его».

Профессор расставил всё по своим местам. Я поведала ему о постаревших руках Стила, на что он ответил:

«Это ещё одно подтверждение моих слов. Его процесс старения ускорился под воздействием на его организм болезни. Так что не надейся на отца, полагайся на собственные силы, дочь Мастера Боя, Чара Чарг».

Тогда до меня дошла мысль профессора, которая была кратка и ясно выражалась словами: «Ваши жизни отныне в ТВОИХ руках».

Сейчас мне несколько легче. Мы с Доном сидим на его кровати в взаимном молчании. Под его рукой куда спокойнее, чем в его отсутствие. У меня не выходит дать адекватную оценку своему состоянию и настроению — всё перемешалось после слов профессора. Одна моя половина настроена бороться с врагами до последнего, полна решимости и твёрдости, а ей в противовес другая ноет и горюет по отцу. На моём лице вовсе нет эмоций, Дон тоже как-то особо не проявляет их. Единственное, до меня доносится звук, исходящий из его вздымающейся груди. Звук сердца. Кажется, он сам слышит и ещё больше волнуется от этого, побуждая сердце сильнее колотиться и заявлять о себе, тем самым нарушать тишину. Нет, на самом деле полной тишины не существует — снаружи раздаются смешки и реплики, за стеной скрип лестничной площадки, хлопки неровных дверей. Тишина лишь вокруг нас и внутри нас самих. Даже возникает ощущение, что тишина оглашает пустоту в моей душе. Так ли оно? Ещё некоторое время назад он выслушивал мой рассказ о пережитом в лазарете, после которого стирал с моего лица слёзы отчаяния. Он молчал, лишь слушал и заглядывал мне в глаза. Так с его стороны ни слова не раздалось в ответ на мой рассказ, на мои чувства. В такой обстановке мне даже комфортней — он словно чувствует мою необходимость в молчании и просто присутствии. Поэтому я не прерываю эти посиделки, не нарушаю тишину. Думаю, мы так просидим ещё долго, зато сохраним спокойствие и насладимся вдоволь уединением.