The Marketmaker

Лампочка на телефоне замигала. Звонил Алежу. Он продал Джейми ранее купленные у него аргентинские диско, сделав четыре пункта прибыли. Хотя почти весь разговор шел на испанском, голос Алежу звучал брезгливо-высокомерно. Крис Фрюэр, звонивший чуть раньше, был в полном восторге.

— Неблагодарная сволочь, — сказал я.

— Что есть, то есть, — сказал Джейми. — Но заказы он делает солидные, так что я не в претензии. Ты видел, сколько мы наварили за последние пару недель.

Это было правдой. Алежу покупал и продавал — и всегда по крупной. Иногда и на пару сотен миллионов. Каким бы он ни был дерьмом, такого клиента стоило ублажать.

На велосипеде я добраться до бара, где мы договорились встретиться с Изабель, за несколько минут. Мы не скрывались, но и не слишком хотели привлекать к себе внимание. А нас непременно бы заметили, если бы мы вышли вместе из офиса или устроились в соседнем баре, где наша компания собиралась по пятницам.

Заведение, где я сидел сейчас, большое и шумное, было переделано во время бурной яппификации старых доков. Сейчас здесь было полно молодых, хорошо одетых людей, потягивавших дорогое пиво. Кто-то заскочил сюда по дороге домой с Канэри Уорф. Другие уже были аборигенами, переехавшими в здешние сверхдорогие квартиры с видом на море. Классическим типам из Ист-Энда тут места не было.

Несмотря на приличный костюм, я, однако, чувствовал себя не в своей тарелке. Я привык к пабам в Блумсбери или Кентиш Таун, где потрепанного вида посетители негромко толковали о своем, прихлебывая пиво из кружек.

Изабель появилась почти сразу вслед за мной. На прошлой неделе нам практически не удавалось поговорить: я все время проводил за столом Джейми, да и сама она была занята сверх головы.

Я подозревал, что ей непросто было решиться на служебный роман. Я ее понимал и не хотел подталкивать девушку к какому-то решению.

Я заказал две бутылки «Будвара», за который здесь ломили невероятную цену, и мы пристроились на высоких стульях в самом конце длинного стола.

— Долгая выдалась неделька, — я отхлебнул пенистый напиток. — Да и позапрошлая, пожалуй, тоже. У меня такое чувство, что я в Dekker уже целый год. У вас так всегда?

— Как правило, — отозвалась Изабель. — Всякий раз что-нибудь да случается.

— Ты работаешь над новыми контрактами по favelas?

— Да. Проект в Сан-Паулу представляется вполне интересным. — Она вздохнула. — Но очень трудно заставить себя вкладываться в работу после того, что случилось в Рио.

— Да уж, понимаю.

— До сих пор не могу в это поверить. — Ее лицо порозовело от злости. — И, главное, не могу поверить, что Рикарду оказался способен на такое. Ну хорошо, пусть я прокололась. И контракт уплыл. Но это же не повод наказывать людей!

— Не повод. В самолете я говорил с Рикарду об этом.

— И что?

— Сказал, что проект хорош, но нужно было проучить Bloomfield Weiss. Сказал, что у него не было выбора.

— Чушь!

— Мне самому трудно понять. То, чем я занимался раньше, не имело ничего общего с деньгами. Вечные ценности, разумное, вечное… Я учил студентов языку, литературе. Платили ровно столько, чтобы кое-как держаться на плаву. А сейчас все нацелено на деньги. Для себя, для компании. Если что-то сулит выгоду, мы этим занимаемся. Не сулит — или сулит, но не нам, — в мусор. Ни нам, никому.

— А чего ты ожидал?

— Наверное, именно этого. Просто привыкнуть оказывается не очень просто.

— Это грязный бизнес. Я надеялась, что хотя бы этим одним проектом добьюсь чего-то действительно полезного и заодно заработаю деньги для Dekker. Дура, что говорить. — Она вздохнула. — Ну да что теперь убиваться. Задавать вопросы морального характера в нашем деле — не слишком приятное занятие, Ник. Ответы могут не понравиться.

Я знал, что она права. Но я получал какое-то извращенное удовольствие оттого, что Изабель, разделявшая многие мои взгляды, все-таки нашла способ примириться с существующим положением дел. Работа в Dekker Ward затягивала меня, и я настроен на успех. Если Изабель смогла договориться со своей совестью, смогу и я.

Но было и еще кое-что…

— Как ты считаешь, Dekker занимается отмыванием денег?

Изабель ненадолго задумалась.

— Вряд ли. Рикарду часто ходит по самому краю, но он знает, когда и где нужно остановиться. Отмывание денег — это серьезный конфликт с законом. Если прихватят, проблем не оберешься. Он вложил слишком много сил в то, чтобы создать себе репутацию человека агрессивного, но законопослушного. Не думаю, что он будет рисковать.

Я внимательно слушал. Она говорила искренне, а ее мнению я доверял.

— А почему ты спросил? Статья в IFR?

— Да. И Джек Лэнгтон. Помнишь про Dekker и наркоторговцах в Рио?

— Я знаю, что за этими словами ничего не стоит, — заупрямилась Изабель. — Мне известно абсолютно все, что мы делаем в Бразилии.

— Хорошо. Но дело не только в этом, — сказал я. — Тебе известна девичья фамилия Люсианы?

Это был вопрос, который вертелся у меня на языке с тех пор, как я познакомился с Люсианой на вечеринке у Рикарду. В суматохе последней недели я решил его отложить на потом. Но сейчас я хотел услышать ответ.