The Мечты. Соль Мёньер (СИ)

В этом самом месте надо отдать должное Шефу – до него каким-то чудесным образом все-таки дошло, что Таня и правда на грани истерики, и значит, пора брать ситуацию в свои руки. А то ведь с нее станется – рванет сейчас на улицу и реально начнет папе звонить и вертолет требовать. Да и хозяина обижать как-то нехорошо.

Потому он живо ухватил Таню за локоть и поволок наверх:

- Спасибо большое, Михаил Михайлович! Дальше мы с Татьяной Романовной сами! За чаем я спущусь, не надо никого беспокоить уже. Поздно. Да и устали все!

- Так нам не трудно! – запротестовал владелец фермы, но Реджеп уже открывал дверь, не давая Тане и слова вставить:

- Трудно – не трудно! Какая разница. Мы и так достаточно вам тут шороху навели. Не беспокойтесь. Кухня внизу, да?

- Да. От лестницы направо и первая дверь.

- Добра вашему дому!

И он запихнул Таню в комнату.

Весь этот путь, который показался ей бесконечно долгим, она отчаянно пыталась вырвать руку из его цепких пальцев. А оказавшись внутри, замерла на месте. Увиденное пришибло окончательно. Предполагая, что так и будет, она все же надеялась. Верила, как в детстве верят в сказки. Но однажды ты вырастаешь, взрослеешь и понимаешь – реальная жизнь слишком далека от любого волшебства.

В общем, к огромному ужасу Тани в небольшой, хотя и уютной комнатке, в самом ее центре, располагалась всего лишь одна кровать. Собственно, это было единственное, что в действительности ее волновало, потому остальную обстановку комнаты Татьяна Романовна даже не разглядывала. Зачем, если и так понятно?

Реджеп же тем временем стянул с плеч свой рюкзак с добычей и решительно заявил:

- Даже не надейся, что кто-то из нас ляжет на полу. Тут хватит места нам обоим, поняла?

- Глупость какая, - выдохнула Таня и в растерянности посмотрела на Реджепа. – Я сплю, да? Скажи, пожалуйста, что это сон.

- Да, джаным, это сон. Дурацкий бредовый сон. Досмотрим его завтра утром! – заявил Четинкая и полез в стоявший в углу шкаф – эдакий деревенский, деревянный, из грубо сколоченных досок. Там нашлись подушки, простыни, одеяла и несколько полотенец. Одно из них он сунул в руки Тане и велел: - Иди в ванную и грейся. А я пойду вниз. Раздобуду во что переодеться и пожрать. И даже не смей вылезать в окно – мы под крышей. Убьешься.

Убиваться точно не входило в ближайшие планы Татьяны Романовны. Как, впрочем, и посещение ванной. Она молча проводила Реджепа взглядом, и, едва дверь за ним закрылась, тут же ринулась к шкафу, где раздобыла еще одно одеяло и пару подушек. В комоде рядом обнаружилось огромное вязаное покрывало. Из всего этого она соорудила баррикаду ровно посередине кровати, удовлетворенно осмотрела возведенную конструкцию и быстро устроилась под одеялом.

Реджеп вернулся буквально через двадцать минут с подносом в руках и здоровенным свертком под мышкой. В свертке угадывалась обещанная пижама для обоих. А на подносе радостно дымились котлеты с гороховым пюре, две большие чашки чая, золотились мед и свежий хлеб с пирожками, а еще радовало глаз изобилие сыров – они все же были на сыроварне.

Оценив открывшуюся его взгляду картину с Таней, чей нос едва торчал из-под одеяла, Шеф заржал и едва не растерял все принесенное. Но все же кое-как донес до тумбочки возле нее и проговорил:

- Ужинай, джаным. Или хотя бы чаю выпей – иначе утром горло будет болеть. А я в душ. 

- Я сплю, - пискнула Таня из-под одеяла.

- Спокойной ночи, - согласился Четинкая, усмехаясь в усы, и скрылся за дверью уборной, прихватив с собой полотенце и одну из пижам.

Потом долго и тщательно мылся – здесь неожиданно обнаружилась латунная ванна, выполненная под старину. А что? Раз уж не довелось попариться в баньке, пришлось париться в ванной комнате. Ну как париться... Париться он перестал еще в 9 классе, когда подавал документы в поваренное училище вместо того, чтобы закончить лучшую школу Солнечногорска и поступать на какой-нибудь столичный, а лучше европейский юрфак, как жаждал Аяз-эфенди.

А сейчас – ну разве же это париться? Сейчас у него слегонца пылал мозг, ныли ноги, поясница и, что еще хуже, хотелось вместо теплой воды поливаться ледяной, чтобы остудить самого себя. Но мысли о том, что с Таней Моджеевской им делить постель всю эту ночь, настойчиво крутились в голове, пробуждая совсем нездоровые фантазии. Абсолютно нездоровые.

Она же... она же дикая!

Дикая!

Чего стоила халабуда из подушек и одеял, а?

«Зато с ней не скучно!» - ответил ему внутренний Реджеп Аязович. Тот самый, который, помимо прочего, не к месту поднял голову и стал пристально разглядывать Таню совсем не в том ключе, в каком хотелось бы самому Шефу.

В ответ на ремарку этого нежелательного типа, Четинкая набрал холодной воды из-под крана в литровую кружку, стоявшую на полу, и окатил себя ею, стараясь не думать о последствиях.

- Заткнись, - минутой позднее заявил он собственному отражению в зеркале.