The Мечты. Соль Мёньер (СИ)

Точно так же уткнулся в чашку и Реджеп. И снова надолго замолчал. Вроде бы, ничего такого – просто горло саднило, а значит, говорить неприятно. Да и температура не способствовала его склонности балагурить по поводу и без. Сил попросту не осталось. Жутко хотелось завалиться в кровать и, чувствуя величие собственной отверженности, помереть прямо там. Ну или задрыхнуть. Но не получалось. Потому как, выходит, никакой отверженности и нету.

Вон. Явилась. Ухаживает. Лечит.

Спасибо, что не мозг.

А чай и правда у нее вкусный, хотя Реджеп по себе чувствовал, что половину обоняния и вкуса растерял из-за простуды. Но и его оставшейся половины хватало.

Он подпер рукой щеку, устроив локоть на подлокотнике кресла, и уставился больным, но прямым открытым взглядом человека, которому нечего стесняться или стыдиться, на Таню.

«А она ведь нереально красивая», - подумалось ему, но вслух он этого, конечно же, не сказал. А то еще выльет кипяток ему за шиворот. Вместо этого он кривовато усмехнулся и спросил:

- А правда, что ты в Штатах училась?

 - Правда. Вообще-то… вообще-то я туда сбежала, - сказала Таня и неловко примолкла, поняв, что впервые произнесла вслух действительную причину выбора места своей учебы. Никогда и никому не говорила правды, авторитетно выдавая всем байку о крутости школы и собственного отца.

- От чего? – так же неловко спросил Реджеп.

- От кого, - поправила она. – От мамы.

На такое что ответить? Как ответить?

Четинкая не знал. Знал, что тоже часто сбегал, пока не вернулся в Солнечногорск спустя столько лет. Но если честно, то и это было почти что бегством, правда на сей раз от самого себя. Такого, каким себе не нравился. Но о подобном говорить было бы глупо. Как и ей – что сказать?

Только прямо сейчас он почему-то совершенно безошибочно почувствовал – что-то надо. Тихое. Односложное. Чтобы она могла проговорить и перелистнуть.

- Замучила контролем? – осторожно бормотнул он.

- Да нет. Скорее точным знанием, как мне жить. Брата этим же доставала. Он в Лондон давно свалил. А еще она жутко ревнует к отцу.

- Они не вместе?

- Нет, - коротко ответила Таня, поднялась, суетливо протянула руку к Реджепу. – Допил? Давай чашку. Где этот курьер заблудился, интересно?

Их пальцы на мгновение встретились. Ее были теплыми, а его – горячими. Ее махонькими, изящными, почти детскими. А его – длинными, с тонкими рыжими волосками у основания. Он успел двинуть указательным по фаланге ее указательного, чуть продлив их касание. Но она уже забрала у него посуду.

Оставалось только прокашляться, чтобы скрыть смущение. И проговорить:

- Должен уже подъезжать. Жаропонижающее дашь? А то меня совсем прет, кажется.

Она кивнула и спаслась бегством на кухню. Там долго чем-то шуршала и погромыхивала. Были слышны плеск воды и металлический стук посуды, шум вскипающего чайника. Поскрипывали петли шкафов. Потом стало тихо. Таня снова появилась в комнате, держа в руках чашку, от которой разило химическими цитрусами.

- Может, лучше все-таки после еды?

- Ну я сейчас выпью, потом привезут еду – заем. Потом – не знаю. Можем фильм посмотреть?

- Тебе и правда лучше поспать, - отказалась Таня. – А я пойду. Ну в смысле, сейчас поедим, доварю бульон и пойду.

- Бульон куриный?

- Индюшиный. А что?

- У меня там... в банке немного глубже от меда в нижнем шкафчике... специя с сухими белыми грибами. Кинь, а?

Таня кивнула и снова сбежала. Пока колдовала над его бульоном, действительно подъехал курьер из ресторана, своим звонком в дверь вернув немного реальности в этот странный вечер, который, возможно, и правда можно было бы считать горячечным бредом, если бы у Реджепа температура была выше заявленной.

Он отправился открывать, забрал еду, расплатился. И по квартире понесся аромат свежеиспеченной пиццы, которую лично Шеф называл «Очень много мяса». Ели они ее почему-то снова помалкивая. Не освоились еще. И только Судьба негромко хихикала откуда-то из-за шторы, подглядывая за ними. Только вот они ее все еще не слышали.

Когда в коробке осталось всего два куска пиццы, которые Таня уволокла в холодильник, а вторая пайка чаю уже была допита, Реджеп в изнеможении от стольких действий и чувствуя, как его начинает накрывать жаропонижающее, унося сознание далеко-далеко, откинул голову на спинку кресла, борясь со сном, потому что при девушке, тем более, такой, как Таня, дрыхнуть несколько неприлично. И устало сказал:

- Все-таки вкусный у тебя получается... этот... с имбирем и лимоном...

- Ты еще облепихи поешь, ладно? – Таня, привыкшая оставлять за собой идеальный порядок, окинула взглядом комнату и удовлетворенно кивнула. – Ну, мне пора, – она сделала пару шагов, но остановилась. – Реджеп!

- А? – он поднялся следом за ней – чтобы закрыть дверь. И еще потому что чувствовал себя каким-то... привязанным.

- У меня есть просьба. Я постараюсь все исправить, потому что это все неправильно, - сбивчиво заговорила она, - и потом… я прошу, чтобы ты вернулся… чтобы как прежде. Ты не обещай ничего, просто подумай хотя бы… ну потом…