The Мечты

- И о чем еще вы справлялись? – она все же коснулась пальцами его ладони. Та, ощутив прикосновение, немедленно сомкнулась, обхватывая ее, и оказалась большой и теплой. Очень уютной, такой, что не хотелось отнимать свою.

- Можно я оставлю это маленьким секретом? – попросил Моджеевский. – Поверьте, никаких страшных тайн о вас я не узнал. В свою очередь, обещаю рассказать вам что-нибудь другое, что вы спросите.

- Тогда, может быть, начнете с имени?

- Вот черт... – он удивленно вскинул брови. У него это выходило выразительно. Красивый, чтоб его, мужик. – Мы и правда не представлялись, да?

- Да, - сказала Женя, и в то же самое время прозвенел первый звонок.

Он сжал ее ручку чуть крепче. Уверенно, как если бы хотел притянуть ближе к себе, однако не сделал этого.

- Слушайте, наша с вами история – сплошной промах, и особенно – с моей стороны, - рассмеялся он. – Роман Моджеевский. Генеральный директор «MODELITCorporation».

- Наша с вами? – с улыбкой переспросила Женя. – У нас с вами нет истории, Роман.

- Разве?

- Сейчас вы станете меня переубеждать.

- Возможно, не словами, а делами. И не прямо сейчас. Спектакль... – он указал ей на кресло, приглашая присаживаться. И как раз вовремя – в зале начали гасить свет.

Женя послушно устроилась на своем месте, но думалось совсем не о спектакле. Она ни минуты не сомневалась, что этот мужчина словами не ограничивается. Похоже, ей и самой предстоит поучаствовать в представлении, и, кажется, ей это начинало нравиться.

Основная проблема заключалась лишь в том, что Роман Романович, по большому счету, до такой степени задолбался действовать, что именно в этот вечер по дурацкому стечению обстоятельств всей прошедшей недели вместе взятой мечтал лишь об одном – доползти до дома и отоспаться. Однако курс он себе наметил совсем другой и не собирался от него отступать ни на милю. Морскую, конечно, милю.

Женино присутствие и относительная покладистость его в этом несомненно вдохновляли. Пришла ведь! Своими ногами! В то время как он всерьез думал, что, если не явится, отправится за ней сам. Один звонок куда надо – и начало спектакля отложили бы до времени их приезда. Но Женя все же решила быть на этот раз хорошей девочкой и приняла его приглашение. И уже одно это заставляло его, если не взбодриться, то держаться, искренно радуясь выключенному свету и возможности больше ничего не говорить, а просто молчать, глядя прямо перед собой, лишь следя за тем, чтобы не задрыхнуть на месте и выглядеть достаточно заинтересованным происходящим на сцене, чтобы ничем не выдать себя. Если уж он решил устроить для женщины подобие сказки, то нельзя выпадать из образа. А образ был закономерен и действовал безотказно. И, если бы он до такой степени не вымотался, то Женя Малич получила бы приглашение не в театр, а на ужин в ресторан. И там Моджеевский уже перешел бы к куда более решительным действиям.

Однако, как показал вечер, выбранная им тактика устраивала обоих – Евгения смотрела на сцену. Он, откинувшись на спинку кресла, тоже делал вид, что увлечен зрелищем. И наслаждался Жениным присутствием, легкой эйфорией от ее согласия провести с ним вечер, молчанием, пустотой в голове. И еще отключенным телефоном. А что? У него отмазка есть! Он в театре вообще! Тут положено без звука!

Единственное, что он себе позволил, дабы поддержать романтически лад, это протянуть руку между их кресел, поймав Женину ладошку и ожидая реакции.  Все, что могла предпринять Женя посреди ложи в самый разгар спектакля, - это обернуться к Роману, не отнимая руки, и улыбнуться. Что она и сделала, чем вызвала ответную улыбку. Моджеевский, узрев выражение ее лица, расплылся от уха до уха, причем вид его традиционно был далек от глупого. Обаяние и харизму замазать трудно, даже когда голова пустая. И он сжал ее пальцы крепче, а потом переплел со своими. И в таком положении оказалось, что и за сюжетом представляемой на сцене пьесы следить куда сподручнее. Потому, слушая, когда Женя начинала смеяться, понимал, что и сам не сдерживается – ржет.

Это было внове для него. Он вообще забыл, когда еще ему было так хорошо и спокойно. Наверное, не иначе как до развода. Поставив себе на будущее галочку – обязательно разобраться, что делать с этим открытием, Рома окончательно отключил встроенную в мозг функцию планирования. Произошло это в районе окончания первого акта, когда им прямо в ложу принесли шампанское. И они с Женей, негромко переговариваясь, обсуждали постановку.

А когда представление подошло к концу, в зале постепенно зажигался свет, а актеры вышли на поклон, он поймал ее очень ясный синий взгляд и подумал, что в его необъяснимом бзике относительно этой женщины определенно есть своя логика. Нравилась ему Евгения все сильнее. Красивая, пофигу, что не двадцать лет. И не дура. Одна беда – с такими создают семьи, а не трахаются без обязательств, как было у него последние годы. Это в ней он чувствовал очень четко, но пока собирался лавировать по обстоятельствам.

- Понравилось? – спросил он, когда они поднимались с кресел.