The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

Посмертные благотворительные подарки Шиффа на общую сумму 1,35 миллиона долларов занимают четыре страницы в его завещании. Девятнадцать получателей его щедрот отражали широкий спектр его филантропических интересов: от Еврейской теологической семинарии и дома Монтефиоре до Нью-Йоркского университета, Гарварда, музея Метрополитен и Института Таскиги Букера Т. Вашингтона. Даже после смерти Шифф жестко контролировал свои филантропические пожертвования. Вместо того чтобы передавать их прямо, он указал в своем завещании, что они будут рассматриваться как целевой капитал, и организации смогут тратить только доходы. В случае с крупнейшим получателем его благотворительных средств, - Федерацией поддержки еврейских благотворительных организаций, основанной и возглавляемой зятем Шиффа Феликсом Варбургом, - принятие завещания банкира в размере 500 000 долларов потребовало изменения устава организации, который прямо запрещал передачу наследства. Шифф указал в своем завещании, что "убежден, что отмена этого положения будет в интересах Федерации". Он добавил, в классической манере Шиффа, что у него "нет желания оказывать какое-либо давление" на группу, делая именно это. Просьба Шиффа стала предметом бурных дебатов в федерации, но в конечном итоге устав был изменен.

Будучи привередливым человеком, следившим за каждой мелочью, Шифф также оставил после себя письмо, адресованное оставшимся в живых людям, "которое будет вскрыто сразу же после моей смерти", в котором подробно излагались его пожелания относительно погребения и то, как он надеялся, что его будут оплакивать близкие. Оно гласило:

Моей любимой жене, детям и оставшимся в живых,

Зная, что в какой-то момент мне придется покинуть вас, чтобы войти в вечную жизнь, я выражаю следующие пожелания, которые прошу вас исполнить после моей кончины: Примите все меры к тому, чтобы жизнь угасла, либо путем вскрытия вен, либо бальзамированием, либо другим способом. Гроб, в котором меня похоронят, должен быть самым простым; следует избегать пышных цветов. Церемония может проходить в храме или другом культовом сооружении, но она должна ограничиваться чтением погребальной службы и музыкой.

Тфилин", который я использовал в годовщину смерти родителей, я хотел бы положить в гроб, в котором меня похоронят.

Я надеюсь, что мои дети будут произносить "Кадиш" в течение первых одиннадцати месяцев после моей смерти по субботам, когда им будет удобно это делать, но они не должны считать, что если по какой-то причине им помешают это сделать, то они не выполнили моего желания. Если они смогут почтить мою память, также публично произнося "Кадиш" ежегодно в субботу, предшествующую годовщине моей смерти, я думаю, это доставит им удовольствие.

В жизни и в смерти

ваш любящий

Джейкоб Х. Шифф

 

-

Для Kuhn Loeb и для всей страны наступил новый век, который вступил в период беспрецедентного процветания, столь же впечатляющий, как и экономический крах 1929 года, ознаменовавший его завершение.

Управление компанией Kuhn Loeb перешло к третьему поколению. Хотя Шифф порой сомневался в правильности суждений своего сына и имел привычку обращаться с ним сурово, он всегда надеялся, что Морти унаследует его трон. Но всемирно известный, занимающий главенствующее положение Отто Кан, более смелый в бизнесе и в большинстве других аспектов, чем его партнер, не захотел бы с радостью играть подчиненную роль. "После смерти Якоба Х. Шиффа, никто не считался старшим членом фирмы, и положение и влияние каждого партнера зависели от того, что он сам из этого делал", - признавал впоследствии Морти. Для всех практических целей они с Каном совместно руководили фирмой, в которую тогда входили еще только два партнера: Джером Ханауэр и Феликс, который к тому времени лишь номинально участвовал в делах Kuhn Loeb.

В 1920-х годах фирма в основном придерживалась курса, установленного Джейкобом Шиффом, курируя выпуск промышленных и государственных облигаций на сумму 3 миллиарда долларов, хотя Отто Кан, следуя своим богемным интересам, также направил партнерство на финансирование развивающейся киноиндустрии. В то время, когда многие фирмы Уолл-стрит с опаской относились к финансированию киностудий, Кан возглавил сделку Kuhn Loeb по финансированию выпуска акций корпорации Famous Players-Lasky на сумму 10 миллионов долларов, позже ставшей известной как Paramount.

Вступив в послевоенную эпоху с подорванным престижем, Kuhn Loeb сохранила свое место в высших эшелонах инвестиционно-банковского бизнеса, даже столкнувшись с конкуренцией со стороны маловероятных сторон.