The Попаданец (СИ)

   Заведение называлось "Два блина в глотку". Табличка с надписью была прибита над входом, она подсвечивалась толстым огарком свечи, пламя которой билось в стеклянной банке, подвешенной рядышком на веревке. Меню в зале отсутствовало напрочь, положенного телефона также нигде не наблюдалось, но зато кормили тут вполне сносно, по-крестьянски, без привычных для городских кафе проволочек. Не прошло и минуты, как им подали два положенных блина, к ним присовокупили жареное мяса, рыбу, хлеб да плошку черной икры. С хмельными напитками дело обстояло не хуже. Их принесла миловидная девушка. Она поставила на стол пару больших деревянных чарок, улыбнулась как бы невзначай, пожелала припозднившимся гостям приятного аппетита и удалилась.

   - Как звать тебя, девушка? - спросил вдогонку Лешка Сухарев.

   - Лада, - донеслось в ответ.

   - Что, понравилась молодка? - усмехнулся Лука.

   Лешка зыркнул на него, но язык придержал при себе. Он основательно приналег на мясное, затем уплел блины и кусок отменной рыбешки. На десерт жахнул чарку хмельного напитка, по вкусу напоминавшего пиво "Балтика", и искренне подивился тому, что оно неразбавленно, как обычно, питерской мочой.

   Лука Мудищев смотрел, как он есть и добродушно посмеивался.

   - Ешь-ешь, бедолага, видать тебя давно не потчевали справной пищей, приготовленной для доброго народа, а не для гнилого ворога.

Эпизод десятый

   Нам изменить наивное сознание,

   Порой способствует насилие и страдание...

   Спал Лешка Сухарев как убитый. Разбудил его крепкий тычок под ребра.

   - Эй, незнакомец... - грубо произнес чей-то недовольный голос. - Подымай свою задницу и живо дуй на выход. Воевода с тобой говорить желает.

   - А ты кто такой?

   - Ганец я. Велено тебя разбудить, и доставить к воротам.

   - Умыться хоть можно?

   - Чего?! - удивился Ганец.

   - Ладно... - Лешка досадливо махнул рукой.

   Воевода стоял на гребне стены, опоясавшей поселение широким кольцом. Подбоченившись, он хмуро выслушивал чью-то непотребную речь, раздававшуюся снизу. Слова звучали глухо, но вполне внятно, невзирая на изрядную высоту частокола и фортификационную мощь живописного крепостного сооружения. Еще издали журналист Алексей Сухарев сумел расслышать матерные угрозы неведомого оратора. Сей дипломат твердым тоном обещал сделать из тутошнего поселения тихий росский погост, а затем и его раскатать под чистое росское поле.

   Речь Лешке не понравилась. Он невольно оглянулся по сторонам, пытаясь найти лазейку для бегства, но ее не было.

   - Иди, иди... - подтолкнул его Ганец. - Вон они - ворота... Там же и толмач! Ежели чего не поймешь, он те враз все перетолкует и разжует...

   Тем временем, "высокий диалог" воеводы и пришлых гостей продолжался.

   - Мы желаем, чтобы ты выдал нам убийц вождя Торкала! - громко донеслось из-за высокого частокола. - Иначе тебе и твоим людям несдобровать! Мы вырежем здесь всех до единого! Мы сожжем каждый дом, а твой череп повесим на пику, и будем показывать его нашим врагам, дабы они и все ваше убогое племя трепетали от ужаса!

   - Кто вам нужен?! - мрачно спросил воевода.

   - Тебе лучше знать, шелудивый пес! И не надо делать из нас ослов! Не выдашь по-хорошему, быстро узнаешь, как говорят наши секиры и мечи!

   - А вы не борзейте, шпана заморская! - неожиданно отрезал им воевода. - Тут моя земля и наша росская воля! Россы своих не выдают! А чужих скотов и свиней нам и самим не надобно!

   - Это твое последнее слово, воевода?!

   Воевода не ответил. Он спустился вниз, мельком глянул на Лешку и широким шагом пошел к центру городища.

   Из-за стены донеслись угрожающие крики и ржание коней.

   - Даем тебе сроку до полудня, воевода!.. Потом время твоей жизни и твоих родичей будет сочтено нашими топорами!

   С таким напутствием Алексея Сухарева мигом окружили служивые хлопцы, и, подталкивая в зад копьями, повели вслед за воеводой на местные разборки.

   "Хана... - с неведомой доселе тоской подумал Лешка Сухарев. - Похоже конец спектакля близок. Либо меня сейчас грохнут, как чужака, не вписывающегося в местные правила игры, либо варягам сдадут на забаву, чтобы шкуры свои сохранить".

   На площади уже собрался местный люд. Человек триста, не более того. В толпе находилось несколько колоритных лилипутов - рыжеволосых и широкоплечих, словно ожившие гномы из европейских сказок. Им недоставало только милых улыбок для услады родителей и детворы, зато добротные кольчуги, боевые перчатки и стальные наплечники сидели на них как влитые. Было тихо, как и положено на похоронах.

   - Итак, гость незваный... - начал воевода свой допрос. - Кто таков будешь? Пошто Торкала завалил? И зачем сюда явился?

   - Торкала я не валил, - спокойно ответил Лешка Сухарев. - На хера он мне сдался, этот ваш Торкал. И к вам я специально не напрашивался, все вышло случайно.

   - Случайного ничего не бывает, мил человек, - коротко отрезал воевода. - Ибо нормальный путевый человек судьбу свою сам вершит.

   Ответ выглядел безупречным. Пришлось поведать о самолете, разбившемся в лесу возле Черного озера. Затем рассказать про Луку Мудищева, убийстве толкинистов, ночевке на болоте и долгой погоне.