The Psychopatic Left

«Ульрика Майнхоф закончила свою бурную жизнь после 41 года, совершив самоубийство в тюремной камере - это было ее последним актом бунта. Ее личность до сих пор остается тайной. Неожиданно она превратилась из одаренной красивой женщины и преданной участницы движения за мир в соучредителя главной террористической организации Германии, RAF. Ульрика Майнхоф была матерью, женой, и женщиной, страдающей от патологической агрессии, так же как от бесконечных сомнений в себе».

Несоответствие между ее реальной и ее идеальной жизнями, по словам самой Майнхоф, «разрывало ее на части». Она требовала прочности и была неспособна разделить две свои жизни. Майнхоф в дневнике писала о своем беспокойстве:

«Мои отношения с Клаусом, мое принятие истеблишментом, моя работа со студентами - три аспекта моей жизни, которые кажутся противоречивыми, тянут в разные стороны и рвут меня изнутри на части. Наш дом, вечеринки, кемпинги, все это только частично приятно, но среди прочего это фундамент, на базе которого я могу стать подрывным элементом. Выступления на телевидении, контакты, внимание, которое я привлекаю, все они - это часть моей карьеры как журналистки и социалистки... Я даже считаю это приятным, но это не удовлетворяет мою потребность в теплоте, солидарности, принадлежности к группе. Игра, которую я веду... только частично соответствует моей истинной сущности и потребностям, потому что она заставляет меня принять позицию куклы-марионетки, вынуждая меня говорить о некоторых вещах с улыбкой, тогда как для меня, как и для всех нас, они смертельно серьезны - потому я говорю их с усмешкой, как будто под маской».

Очевидно то, что Майнхоф чувствовала себя отчужденной, несмотря на ее общественную жизнь, профессиональный успех и семейную жизнь с мужем и детьми. По словам ее приемной матери, она нуждалась в подбадривании со стороны других, потому что ей не хватало уверенности в себе, и ей требовалась более сильная личность, которая поддерживала бы ее. Майнхоф искала и смысл своей идентичности, и чувство принадлежности и поддержки в том, что составляло - как многие закрытые «тоталитарные» радикальные группы - культ, секту.

С 1968 года ее статьи становились все более и более радикальными с упоминаниями насилия. В 1968 она развелась с Рёлем, в следующем году ушла из «Konkret», и планировала неудавшийся захват помещений редакции в знак протеста против того, что она расценила как контрреволюционную линию журнала. Она теперь становилась все более и более изолированной. Она переехала в Берлин в 1970 году, и связалась с самыми радикальными левыми. После побега из тюрьмы Андреаса Баадера она ушла в подполье, и устроила так, чтобы ее детей похитили из школы, с целью отправить их в палестинский приют, в то время как она проходила террористическую подготовку в Иордании. Но журналисту Штефану Аусту удалось найти детей в Сицилии и вернуть их отцу.

Марсия Шенк пишет:

«Время от времени Ульрика Майнхоф демонстрировала раскаяние и признаки слабости, потому что она скучала по своим детям, но давление группы, смесь угроз и обвинений, оказалось успешным, и Ульрика Майнхоф капитулировала перед тем фактом, что она не могла быть одновременно террористкой и матерью. Она оставила своих детей ради того, что, как она верила, было политической борьбой против империалистического государства ради поиска справедливости в мире. Больший план требует личных жертв. Это решение говорит о личности Ульрики Майнхоф. Насколько она была мозгом группы и ее голосом для внешнего мира, настолько она была слаба и покорна на личном уровне Баадеру и Энслин. Она была нервной и склонной к жесткой самокритике».

Вот все черты культа, обладающего политическим фасадом. Майнхоф была ментально уязвимой и неуверенной. Она искала уверенности в группе, ради которой, как сторонники вообще всех культов, она была готова пожертвовать всем, включая свою семью. Если ее общественная персона была «мозгом» группы, то ее общественную репутацию лишь эксплуатировали настоящие лидеры культа - Баадер и Энслин. У нее были комплексы, которые усиливались и управлялись лидерами культа, и мы снова видим, что использование самокритики как механизма управления гарантирует порабощение. Действующая групповая динамика тут была такой же, что и у Храма народов Джима Джонса. У Джонса все закончилось массовым самоубийством в Гайане, а в случае лидеров RAF - самоубийством в камерах немецкой тюрьмы.

Баадер во время пребывания в палестинском тренировочном лагере в Иордании оценил Майнхоф как «бесполезную». Она приняла эти унижения без сопротивления. Если такое мужское эмоциональное оскорбление - признак нарциссической личности, распространенный среди склонных к оскорблению и насилию мужей, которые управляют своими женами, то согласие людей с критикой в их адрес со стороны группы или лидера группы снова является типичным для культа и задумано для того, чтобы сохранить человека подвластным. Техника самокритики держит человека в продолжающемся состоянии душевной неустойчивости в надежде на одобрение. Шенк пишет: