The Rolling Stones. Взгляд изнутри

Отныне мое имя будет писаться иначе. Это в корне пресечет любые задевающие беседы о моей половой принадлежности и приблизит меня к моим мечтам школьника-американофила. Я не стал менять имя на Эдди или Джонни, но все-таки придал своему галльскому происхождению чуть более американское звучание.

Тем временем мы с моими галльскими корнями почти достигли цели. Чтобы добраться до Нью-Йорка на теплоходе, необходимо терпение, но результат того определенно стоит. Я открыл для себя этот город лучшим из всех возможных способов: приплыл сюда, подобно миллионам мигрантов, первыми отправившимися в это приключение. Приближаясь к Большому яблоку, наш теплоход словно оказался в кино. Мы проплыли под мостом Верразано-Нарроус, мимо Статуи Свободы с ее поднятым над головой факелом. В Нью-Йорке наступало раннее утро, здания окрасились в оранжево-золотистый цвет. И пока «Аурелия» подходила к докам, пассажиры купались в царившей здесь атмосфере сюрреализма. Солнце, с трудом пробиваясь сквозь желтую пелену, по мере нашего продвижения прорисовывало надменные очертания столь желанного города, от красоты и чрезмерности которого захватывало дух. Как, впрочем, и от теплохода «Юнайтед Стейтс», который маневрировал перед нами, швартуясь к своему доку. По сравнению с ним наше судно казалось ветхим, нелепым челноком. И довершали всю эту картину бесстрастные и высокомерные небоскребы. В тающем тумане нас встречал Нью-Йорк, безмятежный и величественный. Не могу сказать, что я так себе все и представлял. Нет, все оказалось гораздо лучше.

Первое в моей жизни прибытие в порт Нью-Йорка, 1964 г.

Ошеломленный и взволнованный первыми впечатлениями, я ступил на твердую землю и занялся поисками моего отеля «Таймс Сквер», который обнаружился в очень удачном месте – на углу 43-й улицы и 8-й авеню, всего в пятидесяти метрах от редакции почтенного издания «Нью-Йорк Таймс». К моему восторгу, в номере, который я делил с двумя другими французами, имелись телевизор и кондиционер, которых мы до этого никогда не видели. Как, в общем-то, и практически всего, что нас окружало. Соответствуя своему названию, отель находился в паре шагов от Таймс-сквера, места, пользовавшегося в то время довольно дурной репутацией, что, впрочем, никак не повлияло на желание сразу же туда отправиться.

От моей жажды узнать Америку не скрылось ничего. Я хотел все увидеть, все почувствовать. Моя поездка была приобщена к переезду Всемирной выставки в Нью-Йорк на следующие два года. Выставка шла неделю, и я собирался максимально воспользоваться этим временем, чтобы исследовать все достойные моего внимания уголки города.

Первым делом я ознакомился с достопримечательностями неизменного туристического маршрута. Забрался на крышу Эмпайр-стейт-билдинг, но затем понял, что интереснее будет подняться на Ар-Си-Эй-билдинг[13] Рокфеллеровского центра.

1964 год. Образцовый турист на крыше Ар-Си-Эй-билдинг. На заднем плане Эмпайр-Си-Эй-билдинг. На заднем плане Эмпайр-стейт-билдинг, а на носу – очки «Рэй-Бан».

Точно так же неудачной позицией для обзора оказался и круиз вокруг острова Манхэттен. Первый час это любопытно, но следующие полтора часа туристическая посудина блуждает по лабиринтам Бронкса и подобным ему районам, а пассажиры умирают со скуки. Паром, курсирующий между южной точкой Манхэттена и Статен-Айлендом, оказался гораздо более выигрышным вариантом. Поездка на нем была короче, дешевле и демонстрировала только лучшие виды города.

Из-за обилия различных украшательств, а может быть, и несмотря на них, Америка оказалась огромной пещерой Али-Бабы. Она просто ломилась от всего того, что заставляло обделенных европейцев истекать слюной. Во-первых, одежда, в частности рубашки и джинсы. В нашем захолустье найти джинсы было практически невозможно. И хотя я располагал лишь скромным бюджетом среднестатистического студента, отказать себе в удовольствии я не мог, особенно учитывая, что цены здесь были значительно ниже парижских. Единственное, следовало быть бдительным, так как стоимость указывалась без учета налогов. Впрочем, к этой выдумке американцев быстро приспосабливаешься.