The Sassoons: The Great Global Merchants and the Making of an Empire

Эта тема не имела ничего общего ни с книгой, которую я только что закончил, об архивах партии Саддама Хусейна "Бать", ни с той, что привела меня в Оксфорд, - сравнительным исследованием авторитарных систем в арабских республиках, но мой аппетит разгорелся. Я посетил Национальный архив в Кью и Британскую библиотеку в Лондоне, чтобы почитать о семье, и отправился в Шотландию, чтобы встретиться с Джозефом (известным как Джоуи). Он поделился со мной тем, что знал, и рассказал о переданных ему фотографиях. Он также направил меня к Сибил Сассун, другому историку семьи и составителю всеобъемлющего семейного древа, начинающегося с 1830 года, которое окажется чрезвычайно полезным - не в последнюю очередь для того, чтобы различать других однофамильцев (к несчастью для исследователя, семья предпочитала всего несколько фамилий, которые повторялись в нескольких поколениях) и следить за людьми, пересекавшими континенты в эпоху империи, адаптируя свои имена по мере необходимости.

Я понятия не имела, к чему приведут эти первые экскурсы. В отличие от Сибил, я родилась слишком поздно, чтобы знать кого-либо из актеров этой книги, даже главных героев середины XX века. И хотя я, как надеялся Джозеф, происхожу от шейха Сассуна, он был последним нашим общим предком. Когда в 1830 году он, опасаясь гнева властей, бежал из Багдада к своему старшему сыну, остальные его дети остались в Багдаде. Некоторые покинули Ирак позже, но мои предки оставались на месте, пока мы тоже не были вынуждены бежать, по причинам, схожим с теми, что были у шейха Сассуна. После Шестидневной войны в июне 1967 года жизнь евреев в стране становилась все более невыносимой. Приход к власти партии Баас годом позже усугубил ситуацию, а в 1969 году последовали публичные повешения евреев. Когда через несколько лет нам наконец удалось бежать, мы ушли, не взяв с собой ничего, кроме небольшой сумки, закрыв дверь не только в нашу собственность, но и на землю, где моя семья жила веками. Таким образом, эта книга должна быть не семейной историей , а историей семьи, в частности, той, с которой я могу заявить о своей связи, но членом которой я, в конечном счете, не являюсь.

Для меня, как историка, переломным моментом стало обнаружение целого кладезя нетронутых архивных материалов. Через некоторое время после того, как чтение незаметно перешло в исследование, я отправился в Национальную библиотеку в Иерусалиме, где хранится большая часть семейных архивов. В них хранятся тысячи документов, датируемых 1855-1949 годами: все, от личных писем до бухгалтерских книг и меню званых обедов - кажется, сохранился каждый клочок бумаги. Письма между членами семьи, как правило, имели схожую структуру: официальные формулировки в начале и конце писем, переходы от одной темы к другой, а зачастую и язвительная критика в случае невыгодных сделок или покупки одним членом семьи товара по цене, которую другой член семьи считал слишком высокой. Большая часть деловой переписки велась на багдадском еврейском диалекте, чтобы посторонние не смогли прочитать их письма; члены семьи использовали свой багдадский еврейский, но писали на иврите (некоторые называют этот язык иудейско-арабским, но это относительно новый термин). Результат неразборчив для всех, кроме немногих ученых, но, к счастью, я свободно владею арабским, ивритом и багдадским еврейским диалектом. При написании этой книги мне иногда казалось, что историк во мне, мигрант и багдадский еврей борются за свое место. Я надеюсь, что в конце концов они объединились и не помешали мне объективно и безэмоционально исследовать историю.

Затем последовали исследования в других архивах Лондона, Дели, Далласа, Шанхая и Стамбула, и с помощью замечательных архивистов и исследователей я нашел много увлекательных материалов, созданных семьей и о ней. Некоторые годы проходили между архивами, и в этих случаях я опирался на газеты из Китая, Индии, Англии, США и Багамских островов, а также на официальные документы соответствующих советов и торговых палат, чтобы заполнить пробелы. Материал разросся до огромных размеров, что вполне уместно, учитывая, что Сассуны находились на территории трех империй: Британской, где они жили, и двух товарных, в торговле которыми они доминировали, - хлопковой и опиумной. Однако их наследие лежит не только в пыльных коробках в темных кладовках. Следуя совету Роберта Каро, великого биографа Линдона Джонсона, о том, что историки должны обрести "чувство места", я посетил бывшие резиденции Сассунов в Мумбаи, Пуне и на горной станции Махабалешвар; синагоги, построенные ими в Индии и Китае; их штаб-квартиру в Шанхае; их поместья в Англии; даже их могилы.