The Slackers club (СИ)

От этих слов Инес хмурится, а Сильвия хватается за сердце. Отступив обратно на свое место, Ева вдруг чувствует, как на душе стало легче. В один момент весь клубок, в которой была запутана ее жизнь, распутался, словно кто-то разрезал ножницами все узлы. Теперь, когда она знала всю правду, которую только можно было узнать, Квииг понимала, что ей и Крису ничего не мешает быть вместе. Во всем, через что они прошли, не было вины парня или ее вины, все это подстраивали люди вокруг, не желая видеть их вместе. Как низко! Ей не верилось, что люди настолько сильно могут кого-то ненавидеть в своей жизни. Смахнув слезы, Мун вздыхает, стараясь вернуться в реальность.

- Заседание начнется с минуты на минуту, - голос рыжеволосой вновь разрывает повисшее напряжение, - предлагаю занять места.

После этих слов Мун разворачивается и, окинув всех многозначительным взглядом, берет направление в сторону тех самых дверей с цифрой четыре. Неловкость и смятение, которые ощущались практически физически, давили на всех стоявших на тех же местах, что и до рокового разговора. Вздохнув, Людде поправляет свой любимый галстук в черную клетку, а затем, следуя примеру дочери, говорит заключительные слова, перед тем как удалиться:

- Мне никогда не станет легче от того, что ты сделал тогда, Эрлинг. – мужчина говорил размерено, при этом не сводя взгляда с Шистада. – И мне жаль, что даже спустя столько лет, ты не понял, что счастье ребенка важнее твоего собственного. Я понял это, поэтому никак не буду препятствовать отношениям Евы и Криса. Ты просто не видел, какая сильная любовь горит в глазах твоего сына. А я видел, буквально час назад. И в глазах своей дочери я тоже это видел и продолжаю видеть. Возможно, это их единственный шанс на жизнь, в которой не будет наших ошибок. Прояви человечность хотя бы к тем, кого любишь.

Когда в зал заседания входит судья, то все встают: Ева со своего места, которое было ближе всех к клетке, в которой должен был оказаться Крис через несколько минут; Элайла садится тоже неподалеку, однако сохраняет дистанцию в два свободных кресла от Квииг – что-то ей подсказывало, что сейчас она не имела права давить на нее своим присутствием после изложенной правды; Сильвия и Инес садятся по левую сторону отдельно от Эрлинга, который занимает место в конце зала; мистер Мун же, как адвокат, садится за специальный стол недалеко от судьи.

Если бы Еву попросили описать, что происходило по время заседания, то она бы не смогла процитировать судью, прокурора или адвоката, даже показания самого парня. Квииг навсегда запомнит эту картинку перед своими глазами: Кристоффер за решеткой, который смотрит на нее таким взглядом, что все внутри сжимается, и выбивает дыхание из легких. Его взгляд был красноречивее всех слов – единственное, о чем он думал, как поскорее забыть этот ужас и забрать Мун к себе. Рыжая, прикусив губу, не спускает с него глаз, когда он отвечает на вопросы судьи, а затем, когда Шистада вновь просят сесть на свое место, одними губами шепчет ему «Я люблю тебя».

Впервые в жизни Ева вживую убеждается в том, что ее отец – один из лучших адвокатов страны. Людде прямо и ясно отвечал на все вопросы судьи, ловко переворачивал обвинения прокурора и на каждое слово имел доказательство невиновности. Мистер Мун достал все записи с камер наблюдения, бухгалтерию клуба за все время его существования, а также информацию о счетах парня. Судья, тело которого было покрыто черной мантией, на все слова адвоката удовлетворенно покачивал головой, от чего внутри Квииг каждый раз зарождалась надежда на лучшее. Вишенкой на торте становятся информация о главном конкуренте Шистада – Заке Крициндберге. Когда мистер Мун выводит на экран его фото, то Ева сразу же вспоминает это лицо, так похотливо оглядывавшее всех официанток в день танцевального конкурса. Адвокат предоставляет сведения того, что, скорее всего, оффшоры были подделаны именно господином Крициндбергом, а доказательство тому давнее соперничество; записи с камер, на которых можно различить людей, напавших на Кристоффера тогда в переулке – их мистер Мун тоже нашел и доказал причастность к Заку; а также подставные счета для несуществующих оффшор и придуманные имена в заявлении в полицию. Запись с видеокамеры в кабинете Шистада, где полицейские особо грубо обращаются с задержанным, становится последним гвоздем в крышке гроба Зака Криицндберга, к которому теперь перейдет следствие.