The Story of Civilization 04

В 620 году Мухаммед проповедовал купцам, прибывшим из Медины для паломничества к Каабе; они выслушали его с некоторым одобрением, поскольку доктрина единобожия, божественного посланника и Страшного суда была знакома им по вероучению мединских иудеев. Вернувшись в свой город, некоторые из них изложили новое Евангелие своим друзьям; несколько иудеев, видя мало различий между учением Мухаммеда и своим собственным, оказали ему предварительный прием, и в 622 году около семидесяти трех жителей Медины пришли к Мухаммеду и пригласили его сделать Медину своим домом. Он спросил, будут ли они защищать его так же преданно, как свои собственные семьи; они поклялись, что будут, но спросили, какую награду получат, если их убьют при этом. Он ответил: рай.28

Примерно в это время Абу Суфьян, внук Умайи, стал главой мекканских курайшитов. Воспитанный в атмосфере ненависти ко всем потомкам Хашима, он возобновил преследование последователей Мухаммеда. Возможно, он слышал, что Пророк размышляет о бегстве, и опасался, что Мухаммед, утвердившись в Медине, может подтолкнуть ее к войне против Мекки и культа Каабы. По его настоянию курайшиты поручили некоторым из своих приближенных задержать Мухаммеда, возможно, чтобы убить его. Узнав о заговоре, Мухаммед вместе с Абу Бекром бежал в пещеру Таур, расположенную в лиге от него. Посланцы курайшитов искали их три дня, но так и не нашли. Дети Абу Бекра привели верблюдов, и двое мужчин ночью и в течение многих дней скакали на север на протяжении 200 миль, пока 24 сентября 622 года не прибыли в Медину. Двести мекканских приверженцев опередили их под видом отъезжающих паломников и вместе с мединскими новообращенными стояли у городских ворот, чтобы приветствовать Пророка. Семнадцать лет спустя халиф Омар назначил первый день - 16 июля 622 года арабского года, в котором произошло это хиджра-перелет, официальным началом магометанской эры.

III. МУХАММЕД В МЕДИНЕ: 622-30 ГГ.

Город под названием Ятриб, позже переименованный в Мединат ан-Наби, или "Город Пророка", располагался на западной окраине центрально-аравийского плато . По сравнению с Меккой это был климатический Эдем с сотнями садов, пальмовых рощ и ферм. Когда Мухаммед въезжал в город, одна группа за другой взывала к нему: "Присядь здесь, о Пророк! ... Останься с нами!" - и с арабской настойчивостью некоторые из них вцепились в поводья его верблюда, чтобы задержать его. Его ответ был безупречно дипломатичным: "Выбор за верблюдом; пусть он идет свободно";29 Этот совет утихомирил ревность и освятил его новое место жительства как избранное Богом. Там, где остановился его верблюд, Мухаммед построил мечеть и два прилегающих дома - один для Сауды, другой для Аиши; позже он добавлял новые квартиры, когда брал новых жен.

Покинув Мекку, он разорвал множество родственных связей; теперь он пытался заменить кровные узы узами религиозного братства в теократическом государстве. Чтобы смягчить ревность, уже бушевавшую между беженцами (мухаджиринами) из Мекки и помощниками (ансарами) или новообращенными в Медине, он соединил каждого члена одной группы с членом другой в усыновительном братстве и призвал обе группы к священному поклонению в мечети. Во время первой церемонии, проведенной там, он взошел на кафедру и громким голосом воскликнул: "Аллах велик!". Собравшиеся провозгласили то же самое. Затем, по-прежнему стоя спиной к прихожанам, он склонился в молитве. Он опустился на кафедру спиной вперед и у ее подножия трижды преклонил голову, продолжая молиться. Эти поклоны символизировали ту покорность души Аллаху, которая дала новой вере название ислам - "сдаваться", "заключать мир", а ее приверженцам - родственное название муслимин или мусульмане - "сдающиеся", "те, кто заключил мир с Богом". Обратившись затем к собранию, Мухаммед велел ему соблюдать этот ритуал до конца времен; и по сей день это форма молитвы, которой следуют мусульмане, будь то в мечети, или путешествуя по пустыне, или находясь без мечетей в чужих землях. Завершала церемонию проповедь, часто возвещавшая, как в случае с Мухаммедом, о новом откровении и определявшая действия и политику на неделю.

Ибо власть Пророка создавала гражданские правила для Медины; и все больше и больше он был вынужден уделять свое время и вдохновение практическим проблемам социальной организации, повседневной морали, даже межплеменной дипломатии и войны. Как и в иудаизме, он не делал различий между светскими и религиозными делами; все одинаково подпадали под религиозную юрисдикцию; он был и кесарем, и Христом. Но не все мединцы признавали его власть. Большинство арабов стояли в стороне, как "недовольные", скептически смотрели на новое вероучение и его ритуалы и задавались вопросом, не разрушает ли Мухаммед их традиции и свободы и не вовлекает ли их в войну. Большинство мединских евреев придерживались своей веры и продолжали торговать с мекканскими курайшитами. С этими евреями Мухаммед заключил тонкий конкордат: