The Story of Civilization 04

Большинство богачей теперь жили на своих загородных виллах, избегая суматохи и городского сброда. Тем не менее большая часть богатства Италии по-прежнему тяготела к Риму. Великий город больше не был столицей и редко видел императора, но он оставался социальным и интеллектуальным центром Запада. Здесь же находилась вершина новой итальянской аристократии - не наследственной, как в старину, а периодически набираемой императорами на основе земельных богатств. Хотя сенат утратил часть своего престижа и большую часть власти, сенаторы жили в пышности и напоказ. Они занимали важные административные должности и устраивали публичные игры из своих личных средств. Их дома были переполнены слугами и дорогой мебелью; один ковер стоил 400 000 долларов.21 Письма Симмаха и Сидония, поэзия Клавдиана раскрывают более светлую сторону этой господской жизни: социальную и культурную активность, верное служение государству, гениальную дружелюбность, верность супругов, нежность родительской любви.

Священник из Марселя в V веке нарисовал менее привлекательную картину условий в Италии и Галлии. Книга Сальвиана "О правлении Бога" (ок. 450 г.) посвящена той же проблеме, которая породила "Город Божий" Августина и "Историю против язычников" Орозия: как можно примирить зло варварских нашествий с божественным и благодетельным Провидением? Эти страдания, отвечал Сальвиан, были справедливым наказанием за экономическую эксплуатацию, политическую коррупцию и моральный разврат римского мира. Среди варваров, уверял он, нет такого безжалостного угнетения бедных богатыми; сердце варвара мягче, чем сердце римлянина, и если бы бедняки могли найти средства передвижения, они бы массово мигрировали, чтобы жить под властью варваров.22 Богатые и бедные, язычники и христиане в пределах империи, говорит наш моралист, одинаково утопают в трясине безнравственности, редко известной в истории; прелюбодеяние и пьянство - модные пороки, добродетель и воздержание - попки для тысячи шуток, имя Христа стало бранным ругательством среди тех, кто называет Его Богом.23 В противовес всему этому, говорит наш второй Тацит, можно привести здоровье, бодрость и храбрость германцев, простое благочестие их христианства, снисходительное отношение к покоренным римлянам, их взаимную преданность, добрачное целомудрие и супружескую верность. Вождь вандалов Гайзерик, захватив христианский Карфаген, был потрясен, обнаружив бордель почти на каждом углу; он закрыл эти притоны, а проституткам предоставил выбор между браком и изгнанием. Римский мир деградирует физически, теряет всякую моральную доблесть и оставляет свою защиту наемным иностранцам. Как такие трусы могут заслужить выживание? Римская империя, заключает Сальвиан, "либо мертва, либо испускает последний вздох", даже на пике своей роскоши и игр. Moritur et ridet - смеется и умирает.24

Это ужасная картина, явно преувеличенная; красноречие редко бывает точным. Несомненно, тогда, как и сейчас, добродетель скромно прятала голову и уступала первую полосу пороку, несчастью, политике и преступлению. Августин рисует почти такую же мрачную картину с аналогичной морализаторской целью; он жалуется, что церкви часто пустеют от конкуренции танцующих девушек, демонстрирующих в театрах свои растрепанные прелести.25 На массовых играх все еще происходила резня осужденных и пленников, чтобы устроить праздник. Мы догадываемся о пышной жестокости таких зрелищ, когда Симмах пишет, что на один праздник он потратил 900 000 долларов и что двадцать девять саксонских гладиаторов, которые должны были сражаться на арене, обманули его, задушив друг друга в ходе компактного самоубийства перед началом игр.26 В Риме четвертого века в году было 175 праздников: десять - с гладиаторскими состязаниями, шестьдесят четыре - с цирковыми представлениями, остальные - с представлениями в театрах.27 Варвары воспользовались этой страстью к виртуальным сражениям, напав на Карфаген, Антиохию и Трир, пока люди были поглощены игрой в амфитеатре или цирке.28 В 404 году гладиаторская программа праздновала в Риме сомнительную победу Стилихона при Поллентии. Кровь уже начала литься, когда восточный монах Телемах выскочил с трибун на арену и потребовал прекратить бои. Разъяренные зрители забили его камнями до смерти, но император Гонорий, тронутый этой сценой, издал эдикт, отменяющий гладиаторские игры.* Цирковые состязания продолжались до 549 года, когда они были прекращены из-за истощения городских богатств в ходе готских войн.