The Story of Civilization 04

Она была, как уверяет Прокопий, дочерью дрессировщика медведей, выросла в цирке, стала актрисой и проституткой, шокировала и восхищала Константинополь своими развратными пантомимами, неоднократно успешно практиковала аборты, но родила незаконнорожденного ребенка; стала любовницей сирийца Хесебола, была покинута им и на некоторое время пропала из виду в Александрии. Она вновь появилась в Константинополе как бедная, но честная женщина, зарабатывающая на жизнь прядением шерсти. Юстиниан влюбился в нее, сделал своей любовницей, затем женой, а потом и царицей.9 Мы не можем сейчас определить, сколько правды в этом proemium; но если подобные предисловия не беспокоили императора, они не должны надолго задерживать нас. Вскоре после свадьбы Юстиниан был коронован в Святой Софии; Феодора была коронована как императрица рядом с ним; и "даже ни один священник, - говорит Прокопий, - не показал себя возмущенным".10

Из той, кем она была, Феодора превратилась в матрону, чье императорское целомудрие никто не оспаривал. Она жаждала денег и власти, иногда поддавалась властному нраву, иногда интриговала для достижения целей, противоположных целям Юстиниана. Она много спала, от души предавалась еде и питью, любила роскошь, украшения и показуху, многие месяцы в году проводила в своих дворцах на побережье; тем не менее Юстиниан всегда оставался очарован ею и с философским терпением сносил ее вмешательства в свои планы. Он бесцеремонно наделил ее суверенитетом, теоретически равным своему, и не мог пожаловаться, если она пользовалась своей властью. Она принимала активное участие в дипломатии и церковной политике, ставила и снимала пап и патриархов, низлагала своих врагов. Иногда она отменяла приказы мужа, часто в интересах государства;11 Ее ум был почти соизмерим с ее властью. Прокопий обвиняет ее в жестокости по отношению к своим противникам, в заключении в темницу и нескольких убийствах; люди, серьезно обидевшие ее, могли исчезнуть без следа, как в политических нравах нашего века. Но она знала и милосердие. В течение двух лет она защищала, пряча в своих апартаментах, патриарха Антемия, сосланного Юстинианом за ересь. Возможно, она была слишком снисходительна к прелюбодеяниям жены Белисария, но чтобы сбалансировать это, она построила красивый "Монастырь покаяния" для исправившихся проституток. Некоторые из девушек раскаялись в своем раскаянии и выбросились из окон, буквально скукожившись до смерти.12 Она по-бабушкиному интересовалась браками своих друзей, устраивала множество сватовств, а иногда ставила замужество условием продвижения по службе при своем дворе. Как и следовало ожидать, в преклонном возрасте она стала суровым блюстителем общественной морали.13

В конце концов она увлеклась теологией и стала спорить с мужем о природе Христа. Юстиниан старался объединить Восточную и Западную церкви; единство религии, по его мнению, было необходимо для единства империи. Но Феодора не могла понять двух природ Христа, хотя и не испытывала затруднений по поводу трех лиц в Боге; она приняла монофизитское учение, понимая, что в этом вопросе Восток не уступит Западу, и считая, что сила и удача империи заключаются в богатых провинциях Азии, Сирии и Египта, а не в западных провинциях, разоренных варварством и войнами. Она смягчила ортодоксальную нетерпимость Юстиниана, защищала еретиков, бросала вызов папству, тайно поощряла рост независимой монофизитской церкви на Востоке; и по этим вопросам она упорно и беспощадно боролась с императором и папой.

III. БЕЛИСАРИУС

Юстиниану можно простить его страсть к единству; это вечное искушение как философов, так и государственных деятелей, а обобщения порой обходятся дороже войны. Отвоевать Африку у вандалов, Италию у остготов, Испанию у вестготов, Галлию у франков, Британию у саксов; загнать варварство обратно в его логово и восстановить римскую цивилизацию на всем ее прежнем пространстве; вновь распространить римское право на весь мир белого человека от Евфрата до стены Адриана: это не были благородные амбиции, хотя им суждено было истощить как спасителей, так и спасенных. Ради этих высоких целей Юстиниан покончил с расколом Восточной и Западной церквей на папских условиях и мечтал собрать ариан, монофизитов и других еретиков в одно великое духовное лоно. Со времен Константина ни один европеец не мыслил в таких масштабах.