The Story of Civilization 08

Армия устала от этих людей, как устала от тех, кого изгнала в апреле. Офицеры, подыгрывая Антонию, предложили Кромвелю сделать себя королем; Цезарь мягко отказался, но 12 декабря восемьдесят членов парламента, по настоятельному предложению армии, объявили Кромвелю, что новое собрание не может прийти к соглашению и голосует за свой роспуск. В "Правительственном акте", подготовленном армейскими лидерами, Кромвелю предлагалось стать "лордом-протектором Содружества Англии, Шотландии и Ирландии", избрать новый парламент на основе имущественного ценза, исключив роялистов и католиков, а исполнительную власть возложить на Совет из восьми гражданских и семи армейских офицеров, избираемых пожизненно и служащих советниками как протектора, так и парламента. Кромвель принял и подписал эту "первую и последнюю письменную английскую конституцию". 30 и принес присягу в качестве лорда-протектора 16 декабря 1653 года. Содружество закончилось, начался Протекторат - два имени для Оливера Кромвеля.

Был ли он деспотом? Очевидно, что он жаждал власти, но это обычный вкус, наиболее естественный для сознательных способностей. Он думал о том, чтобы сделать себя королем и основать новую королевскую линию. 31 Похоже, он был искренен, предлагая передать свою власть назначенному парламенту, но его некомпетентность убедила его в том, что его собственная исполнительная власть - единственная альтернатива хаосу; если он уйдет в отставку, похоже, не найдется никого, кто мог бы заручиться достаточной поддержкой для поддержания порядка. Радикалы в армии осудили Протекторат как еще одну монархию; они осудили Кромвеля как "лживого негодяя" и пригрозили ему "худшей участью, чем постигла последнего тирана". 32 Некоторых из этих мятежников он отправил в Тауэр, в том числе генерал-майора Гаррисона, который возглавлял солдат при изгнании Ромпа. Страх Кромвеля за собственную безопасность все больше склонял его к абсолютизму, поскольку он знал, что половина нации приветствовала бы его убийство. Как и другие правители, он чувствовал необходимость окружить себя внушающим благоговение великолепием и достоинством; он переехал во дворец Уайтхолл (1654), роскошно обставил его и принял королевский штат; 33 Но, несомненно, большая часть этой демонстрации была направлена на то, чтобы произвести впечатление на послов и внушить благоговение населению.

В частной жизни он был человеком без манер, жил просто и преданно со своей матерью, женой и детьми. Его мать страшно любила его, дрожа за его жизнь при каждом выстреле из мушкета; умирая в возрасте девяноста трех лет (1654), она сказала: "Мой дорогой сын, я оставляю свое сердце с тобой". 34Сам он, в свои пятьдесят с небольшим, стремительно старел; кризис за кризисом расшатывал его якобы железные нервы; кампании в Ирландии и Шотландии добавили лихорадки к его подагре, и каждый день проходил в хлопотах и тревогах. Лели написал его замечательный портрет в 1650 году. Всем известно обращение Кромвеля к художнику: "Мистер Лели, я хочу, чтобы вы использовали все свое мастерство, чтобы написать мою картину действительно похожей на меня и не льстить мне, а отметить все эти неровности, прыщи, бородавки и все остальное; иначе я никогда не заплачу за нее ни фартинга". 35 Лели взял в руки свой гонорар и значительно отполировал Протектора; тем не менее он хорошо уловил суровое сильное лицо, воплощенную волю, а также нервный дух, напряженный до предела.

Кромвеля критиковали за мрачную простоту его обычной одежды - простого черного плаща и костюма; но в официальных случаях он надевал плащ, расшитый золотом. На публике он держался с подчеркнутым достоинством, а в частной жизни предавался развлечениям и шуткам, даже розыгрышам и иногда буффонаде. 36 Он любил музыку и хорошо играл на органе. 37 Его религиозное благочестие было, по-видимому, искренним, 38 но он так часто использовал имя Господа (не всуе) для поддержки своих целей, что многие обвиняли его в лицемерии. Вероятно, в его публичном благочестии было немного лицемерия, но в частном благочестии, о котором свидетельствовали все, кто его знал, - мало. Его письма и речи наполовину состоят из проповедей; и нет сомнений, что он слишком легко принимал Бога за свою правую руку. Его личная мораль была безупречна, общественная - не лучше, чем у других правителей; он использовал обман или силу, когда считал это необходимым для своих главных целей. Никто еще не смог примирить христианство с государственным управлением.