The Story of Civilization 08

Людовик XIV стал величайшим меценатом, которого знала история. Он "оказал искусству большее содействие" (по мнению Вольтера), "чем все его собратья-короли вместе взятые". 2 Разумеется, он был самым открытым коллекционером. Он увеличил количество картин в своих галереях с двухсот до двадцати пятисот; и многие из них были результатом королевских заказов французским художникам. Он купил так много произведений классической скульптуры и скульптуры эпохи Возрождения, что Италия опасалась художественного опустошения, а Папа Римский запретил дальнейший экспорт произведений искусства. Людовик привлекал талантливых людей, таких как Жирардон или Койсевокс, для создания копий статуй, которые он не мог купить; и редко когда копии так соперничали с оригиналами. Дворцы, сады и парки Парижа, Версаля и Марли были наполнены статуями. Самым верным способом добиться расположения короля было подарить ему произведение непревзойденной красоты или признанной репутации; так город Овен подарил ему свою знаменитую Венеру в 1683 году. Людовик не был скупым; каждый год, по оценке Вольтера, он покупал произведения французского искусства на сумму 800 000 ливров и делал из них подарки городам, учреждениям и друзьям, 3 стремясь одновременно поддержать художников и распространить чувство прекрасного и любовь к искусству. Вкус короля был хорошим и принес огромную пользу французскому искусству, но он был узко классическим. Когда ему показали несколько картин младшего Теньера, он приказал: "Уберите эти гротески! Уберите эти грубости!" 4 При нем художники значительно поднялись в доходах и социальном статусе. Он лично оказывал им знаки внимания; когда кто-то пожаловался на дворянские патенты, выданные им художнику Ле Брюну и архитектору Жюлю Хардуэну-Мансару, он с некоторой теплотой ответил: "Я могу сделать двадцать герцогов или пэров за четверть часа, но чтобы сделать Мансара, нужны столетия". 5 Мансар получал восемьдесят тысяч ливров в год; Ле Брюн упивался роскошью своих особняков в Париже, Версале и Монморанси; Ларжильер и Риго получали по шестьсот ливров за портрет. "Ни один достойный художник не остался в нищете". 6

В почитании и поощрении искусства провинции подражали столице, а дворяне следовали примеру короля. В городах появились собственные художественные школы - в Руане, Бове, Блуа, Орлеане, Туре, Лионе, Экс-ан-Провансе, Тулузе, Бордо. Роль дворян как меценатов уменьшалась по мере того, как государство поглощало имеющиеся таланты, но она продолжалась; и воспитанный вкус самой развитой аристократии в Европе способствовал установлению изысканного стиля художественных произведений при Людовике XIV. Мужчины и женщины, рожденные в привилегированном положении и богатстве, воспитанные в духе хороших манер среди красивого окружения и предметов красоты, приобретали стандарты и вкусы от старших и своего окружения; и художники должны были соответствовать этим стандартам и удовлетворять эти вкусы. Так как умеренность, сдержанность, элегантное выражение лица, грациозность движений и отточенность форм были идеалами французской аристократии в эту эпоху, она требовала этих качеств в искусстве; социальная структура благоприятствовала классическому стилю. Искусство извлекло выгоду из этих влияний и контроля, но заплатило за это свою цену. Оно потеряло связь с народом, не могло выразить его так, как голландское и фламандское искусство выражало Нидерланды; оно стало голосом не нации, а класса, государства и короля. Мы не найдем в искусстве этого периода особой теплоты и глубины чувств, ни богатых оттенков и обильной плоти Рубенса, ни глубоких теней, окутывающих раввинов, святых и финансистов Рембрандта; мы не увидим ни крестьян, ни рабочих, ни нищих, а только красивое счастье верхушки мира.