The Story of Civilization 11

В немецком характере есть жесткое ядро, закрепленное веками тяжелого выживания между чужими и воинственными народами, которое способно гордо переносить поражение и выжидать ответной реакции. И тогда были такие люди, как Штейн и Харденберг, Шарнхорст и Гнейзенау, которые ни дня не пропускали без мысли о том, как можно выкупить Пруссию. Эти миллионы крепостных, безнадежно прозябающих под древними кабалами, - какую энергию они могли бы влить в прусскую экономику, если бы их освободили от унизительного бремени и приняли в свободное предпринимательство на земле или в городах? А эти города, ныне бездеятельные под коммерцией, где вельможи управляют нацией из далекой центральной столицы, - какие бодрящие инициативы они могли бы развить в промышленности, бизнесе и финансах под влиянием стимулов и экспериментов свободы? Революционная Франция освободила своих крепостных и процветала, но держала города под политической опекой Парижа; почему бы не пойти на поводу у завоевателя и не освободить города так же, как и крепостных?

Так думал фрайхерр Генрих Фридрих Карл фон унд цум Штайн, "из и у Скалы", родового города его семьи на реке Лан, впадавшей в Рейн выше Кобленца. Он был не бароном, а фрайхерром, свободным человеком, принадлежавшим к рейхсритершафту, или императорскому рыцарству, и обязавшимся защищать свои владения и королевство. Он родился (26 октября 1757 года) не "в Скале", а в соседнем Нассау, сын камергера курфюрста Майнца. В шестнадцать лет он поступил в школу права и политики при Геттингенском университете. Там он читал Монтескье, вслед за ним восхищался британской конституцией и решил стать великим. Он проходил юридическую практику в судах Священной Римской империи в Ветцларе и в Имперском суде в Регенсбурге.

В 1780 году он поступил на прусскую гражданскую службу и занимался управлением вестфальскими мануфактурами и рудниками. К 1796 году он занял видное место в экономической администрации всех прусских провинций вдоль Рейна. Его работоспособность и успех его предложений привели к тому, что в 1804 году он был вызван в Берлин на должность государственного министра торговли. Через месяц ему было поручено помогать в министерстве финансов. Когда в столицу пришло известие о том, что Наполеон разбил прусскую армию под Йеной, Штейну удалось вывезти в Мемель содержимое прусской казны; на эти средства Фридрих Вильгельм III смог финансировать свое правительство в изгнании. Возможно, волнения и бедствия войны обострили нрав короля и его министров; 3 января 1807 года Фридрих Вильгельм III уволил Штейна как "несговорчивого, дерзкого, упрямого и непокорного чиновника, который, гордясь своим гением и талантами,... действует по страсти, из личной ненависти и злобы".16 Штейн вернулся в свой дом в Нассау. Шесть месяцев спустя, услышав, что Наполеон рекомендовал Штейна в качестве администратора, король предложил Штейну министерство внутренних дел.

Это был именно тот пост, с которого вспыльчивый фрайхерр мог лучше всего продвигать реформы, способные высвободить энергию прусского народа. К 4 октября 1807 года он был на своем новом посту; к 9 октября он подготовил для короля прокламацию, о которой давно мечтали миллионы крестьян и сотни прусских либералов. Статья I была внешне скромной, провозглашая право "каждого жителя наших государств" покупать и владеть землей; но до сих пор в этом праве было отказано крестьянам. Статья II позволяла любому пруссаку заниматься любой законной отраслью промышленности или бизнеса; таким образом, как и при Наполеоне, карьера была открыта для талантов с любой родословной, а сословные барьеры были устранены из экономики. Статья X запрещала дальнейшее закабаление; а статья XII провозглашала, что "с Мартинмаса прекращается всякое холопство во всех наших государствах..... Там будут только свободные люди".17 Многие дворяне сопротивлялись эдикту, и он был полностью введен в действие только в 1811 году.

Штейн и его либеральные единомышленники трудились до 1808 года, чтобы освободить города Пруссии от власти феодальных баронов, или отставных армейских офицеров, или налоговых комиссаров с почти неограниченными полномочиями. 19 ноября 1808 года король, снова готовый к реформам, издал "Муниципальный ордонанс", согласно которому города должны были управляться местным собранием, выбирающим своих чиновников, за исключением того, что в крупных городах бургомистр должен был назначаться королем из трех человек, выбранных собранием. Так началась здоровая местная политическая жизнь, которая переросла в выдающийся уровень муниципального управления Германии.