The Story of Civilization 11

Тем временем Наполеон боролся за выживание во Франции, которую больше не восхищали его победы. Почти каждая семья в стране теперь должна была родить еще одного сына или брата. Средние слои общества приветствовали Наполеона как своего защитника, но теперь он был более монархичен, чем Бурбоны, и обхаживал роялистов, которые замышляли его свержение. Священники не доверяли ему, генералы молились о мире. Сам он устал от войны. Тяжелый в пузе, измученный недугами, сознающий возраст, медлительный в уме, нерешительный в воле, он уже не мог черпать из эликсира победы ни жажды битвы, ни аппетита к управлению государством. Как мог этот усталый человек найти в этой усталой нации человеческие ресурсы, которых требовал нарастающий натиск его врагов?

Гордость отдавала ему последние силы. Этот неверный царь, эта прекрасная танцовщица, играющая генерала; этот испуганный слабак, связавший армию великого Фридриха с казачьей ордой; этот маршал-изменник из Франции, предлагающий повести шведскую армию против своей родины, - они никогда не сравнятся с задорной храбростью и быстрым мастерством французского солдата, со страстной силой нации, бросившей вызов защите этих с таким трудом завоеванных природных границ, которые охраняли лучшую цивилизацию в Европе. "Отныне, - сказал Наполеон в декабре 1812 года, отчаянно взывая к расовой гордости, - у Европы есть только один враг - русский колосс".7

Поэтому он взимал налоги, договаривался о займах и использовал свои запасы из погреба. Он издал приказы о зачислении на действительную службу призывного контингента 1813 года, об обучении контингента 1814 года, о подготовке к иностранной службе "когорт" или ополченцев, которые были призваны только для внутренних нужд, о заключении контрактов на поставку амуниции, одежды, оружия, лошадей, продовольствия. Он организовал обучение новых ополченцев искусству и дисциплине строевой подготовки, марша и боя; разместил подготовленные батальоны в определенных лагерях; держал их в готовности объединиться по команде в определенном месте и в определенное время. К середине апреля 1813 года он организовал армию численностью 225 000 человек. Он назначил Марию Луизу регентшей на время своего отсутствия на фронте, дал ей своего опытного и усталого секретаря Меневаля и 15 апреля покинул Париж, чтобы встретить свои армии на Майне и Эльбе.

Эжен двинулся на юг с остатками сил, спасенных после поражения в России, усиленных войсками, вызванными из своих пунктов в Германии. С юга подошел генерал Бертран. С этими надежными людьми во главе левого и правого крыла Наполеон двинулся вперед со своей Главной армией и 2 мая у Лютцена, близ Лейпцига, встретил союзную армию под командованием русского генерала Витгенштейна и под взглядами царя и короля. Французов теперь насчитывалось 150 000, русских - 58 000, пруссаков - 45 000. Возможно, чтобы подбодрить своих новобранцев, император, вновь вкушая острые ощущения боя, неоднократно рисковал собой на переднем крае сражения; "это был, вероятно, тот день во всей его карьере, - писал маршал Мармон, - в который он подвергся самой страшной непосредственной опасности на поле боя".8 Союзники признали поражение и отступили к Мейсену и Дрездену; но победившие французы потеряли 20 000 человек - на 8 000 больше, чем их противник.9 Наполеона отчасти утешило решение Фридриха Августа I, короля Саксонии - беспокойного соседа эзуриента Пруссии - присоединить свою армию в 10 000 человек к французской. 9 мая его столица, Дрезден, стала штаб-квартирой Наполеона в перерывах между кампаниями.

Опасаясь, что Австрия присоединится к союзникам и попытается захватить север Италии, Наполеон отправил Эжена в Милан, чтобы тот восстановил там свою армию и следил за итальянскими революционерами. Сам он покинул Дрезден 18 мая, надеясь одержать более решительную победу над союзниками, которые перегруппировались у Баутцена, в тридцати милях к востоку от Дрездена. Он поручил Нею обойти их по полукольцу и напасть на них с тыла, а сам повел бы свою главную армию в лобовую атаку. Ней не торопился и вступил в бой слишком поздно, чтобы помешать союзникам, разбитым Наполеоном, отступить в Силезию, потеряв 15 000 человек. Наполеон продвинулся до Одера, освободил французский гарнизон в Глогау и присоединил его к своей армии. Роже де Дамас, эмигрант, в гневе писал: "Французская империя встретила кризис и вышла из него триумфатором".10