The Strange Death of Europe: Immigration, Identity, Islam

В такие моменты разрыв между тем, что видит общество, и тем, что могут сказать политики, не говоря уже о том, чтобы сделать, становился опасно большим. Опрос Ipsos, опубликованный в июле 2016 года, изучал отношение населения к иммиграции. Он показал, как мало людей считают, что иммиграция оказала хорошее влияние на их общество. На вопрос "Как вы считаете, иммиграция в целом оказала положительное или отрицательное влияние на вашу страну?" в каждой стране оказалось чрезвычайно мало людей, считающих, что иммиграция оказала положительное влияние на их страну. Британия демонстрирует сравнительно позитивное отношение: 36 процентов людей заявили, что считают иммиграцию очень или довольно позитивным влиянием на их страну. В то же время только 24 % шведов считают так же, и только 18 % немцев. В Италии, Франции и Бельгии только 10-11 процентов населения считают, что иммиграция оказала даже довольно положительное влияние на их страны. 7

После такого всплеска миграции, после десятилетий вариаций на одну и ту же тему, как могли европейские правительства рассчитывать на то, что к ним прислушаются, даже когда они с большой силой и решимостью говорили о проблемах иммиграции и интеграции? Помимо того, что для такого правительства, как немецкое, это означало бы отказ от политики, принятой всего несколькими месяцами ранее, существует проблема, связанная с тем, что риторика уже давно иссякла. Она была исчерпана политиками по всей Европе, как правыми, так и левыми - Майклом Говардом и Гордоном Брауном, Мишелем Рокаром и Николя Саркози. Европейцы десятилетиями наблюдали разрыв между риторикой и реальностью - раздутые претензии и одновременную неправдоподобность этих претензий. Они даже слышали риторику "отправить их обратно" - как бы отвратительна она ни была - и понимали, что она не более правдива, чем все остальные утверждения.

В 1992 году к южным берегам Испании стали причаливать нелегальные лодки с мигрантами. Политика правительства заключалась в том, чтобы возвращать марокканцев, незаконно проникших в Испанию, и с правительством Марокко, которое было сравнительно дружелюбным и отзывчивым, все еще сохранялись договоренности. Но правительство в Рабате отказалось принимать обратно всех не марокканцев, отплывших от их берегов. И хотя таких нелегалов можно было задержать в Испании на срок до 40 дней, затем им выдавали документы на высылку, и они должны были покинуть страну в течение еще 30 дней. Как и в предыдущие, так и в последующие годы, подавляющее большинство оставалось, с документами на высылку или без них. Один из репортеров, освещавших эту ситуацию в 1992 году, взял интервью у 19-летнего выходца из Алжира. Куда он направляется? "У меня много родственников во Франции", - ответил он. А как он туда добирается? Конечно, через горы". Он отправил свой паспорт родственникам по почте, чтобы его не конфисковали на сайте . Почти все остальные люди, также временно задержанные испанскими властями, были выходцами из стран Африки к югу от Сахары, и все они говорили, что, как только их освободят из-под стражи, они отправятся на север. 8 Тогда, как и сейчас, испанские и марокканские власти объявили о новых сделках, рамочных программах и решениях. Тогда, как и сейчас, способность многих чиновников со всех сторон закрывать глаза на торговлю людьми, а также решение, что, когда мигранты окажутся в Европе, проще позволить им двигаться дальше на континент, сделали все эти сделки и решения чуть ли не более чем бессмысленными.