The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

После того как шаху дважды не удалось вернуть себе трон путем вторжения в страну, русские сообщили ему, что больше не будут его поддерживать, но предоставили убежище в Баку. В то же время они блокировали усилия конституционного правительства по реформированию конституционной структуры. Когда маджлисы отвергли их ультиматум об увольнении американского финансового советника У. Моргана Шустера, российские армейские подразделения заняли север Ирана и заставили подчиниться. Затем они установили террор в Тебризе, Машаде и Реште в качестве репрессий против революционного движения.

Внутренний мир был куплен ценой внешнего господства. Не имея серьезной армии и энергичного центрального правительства, Иран скатился из разряда имперских держав, конкурирующих с соседями за западные и северные пограничные территории, в состояние, напоминающее пограничную территорию между Российской и Британской империями. Фактический раздел страны в 1907-1914 годах и особенно противодействие России модернизации армии, реформе бюрократии и строительству железных дорог сильно подорвали легитимность правящей династии. Парадоксально, но успех шаха в балансировании на острие ножа путем соответствующих уступок племенам и уламе еще больше препятствовал проведению фундаментальных реформ, необходимых для выживания династии в двадцатом веке.

 

Кризис в Цинском Китае

Конституционный кризис в Китае, приведший к свержению династии в 1911 году, развился из последнего великого реформаторского движения эпохи Цин, которое, в свою очередь, было реакцией на вторжение России, Японии и западных держав в пограничные районы Внутренней Азии и на прибрежные границы.

В результате поражения в китайско-японской войне 1894/5 годов Китай также потерял свое влияние в Корее. Боксерское восстание потрясло династию и привело к оккупации Маньчжурии Россией.

В то время как китайский контроль над внутренними азиатскими границами ослабевал и отступал, имперская власть на прибрежных рубежах рушилась перед лицом западного и японского вмешательства. Эта эрозия началась с первой Опиумной войны 1840-х годов и достигла своего апогея в первые годы XX века. После поражения от Японии борьба европейских держав за уступки в договорных портах в 1898 году и подавление иностранными войсками Боксерского восстания в 1900 году укрепили убежденность правящей элиты в необходимости коренных реформ для спасения династии. Требования перемен широко распространялись среди интеллигенции, студентов и образованного населения в целом. Два процесса, которые набирали силу, пусть нерегулярно и с перерывами, в течение предыдущего полувека, начали объединяться. Первый - "движение за самоукрепление" - способствовал проведению реформ сверху, руководствуясь эклектическими интерпретациями конфуцианства и осуществляясь учеными-философами при императорском дворе. Вторая - сложная смесь несогласованных антииностранных и протонационалистических чувств, выражавшихся в периодических вспышках городского насилия, в сочетании с восхищением достижениями Японии в противостоянии иностранному господству путем принятия иностранных моделей политических и экономических изменений. Несмотря на различия в деталях, реформаторы в целом стремились сохранить династию, собственный статус и интересы. Их целью при внедрении конституционных форм была концентрация власти путем распространения полномочий центрального правительства на региональные и районные уровни, строительства железных дорог и создания современной армии.

Всплеск железнодорожного строительства в конце XIX века показывает, как "движение за самоукрепление" было вынуждено полагаться на внешнюю помощь для достижения своих централизаторских целей. В Китае сторонники строительства железных дорог среди правящей элиты изначально не воспринимали их как вызов конфуцианскому мировоззрению. Как и в других мультикультурных государствах Евразии, практические преимущества строительства железных дорог в борьбе за пограничные территории появились после критического момента в обороне рубежей. В 1881 году, после ухода России из Синьцзяна, китайский государственный деятель Ли Хунчжан выразил обеспокоенность тем, что невозможно будет защитить пограничные территории от будущих русских посягательств, не связав их с центром железной дорогой.