The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Ниже уровня вмешательства великих держав евразийские границы вновь стали подвижными, пористыми и спорными. В годы после 1914 года мобилизация для тотальной войны, крах устоявшейся власти, вынужденные перемещения населения и распространение коммунального насилия привели к трансформации мультикультурных сообществ в более политически сознательные многонациональные общества. В этих условиях наследие имперского правления в отношении смешанного населения представляло собой бомбу замедленного действия. Провести границы государств-преемников на основе национального самоопределения ни вильсонианского, ни ленинского типа не представлялось возможным. Ассимиляция различных этнолингвистических групп в новых государствах стала еще более проблематичной, чем национализаторские тенденции в период имперского правления, по нескольким причинам. Во-первых, национальные чувства распространились шире и проникли глубже как среди доминирующих, так и среди подчиненных национальностей. Во-вторых, признание мирными договорами прав национальных меньшинств лишь усилило ощущение различий между ними. Для доминирующих националистов меньшинства представляли собой чуждый и потенциально враждебный элемент населения. Для меньшинств сопротивление ассимиляции стало массовым явлением. Наконец, некоторые экстремистские националистические группы в государствах-преемниках питали большие территориальные амбиции с характерным имперским подтекстом. Они страдали от комплекса "большего государства". То есть они хотели завершить процесс государственного строительства, выдвигая как исторические претензии на территории, которыми они владели в прошлом, так и этнолингвистические претензии на население, проживающее за пределами их довоенных границ. Своеобразная пространственная конструкция послевоенного поселения гарантировала возобновление борьбы за новые пограничные территории между доминирующими национальностями (чехами, поляками, сербами, румынами, персами и ханьцами) и их меньшинствами.

Возможность избежать процедуры создания национальных государств из многонациональных пограничных территорий вдохновила ряд федеративных схем, которые были предложены на Версальской конференции 1919 года, в том числе и делегацией Соединенных Штатов. Поляки и русские были двумя главными протагонистами этой идеи, но неудивительно, что третьи проекты были полностью несовместимы. Одним из скептиков был сэр Хэлфорд Маккиндер, теоретик геополитики, который утверждал, что народы того, что он называл "средним ярусом" - поляки, богемцы, венгры, румыны, сербы, болгары и греки - "слишком не похожи друг на друга, чтобы объединяться для какой-либо цели, кроме обороны; однако все они настолько отличаются и от Германии, и от России, что им можно доверять, что они смогут противостоять любой новой организации любого из великих соседей"."54 Отец геополитики предложил другое решение: обмен населением, разумеется, мирно и по взаимному согласию. В то время этот вариант был малопривлекателен для государств-преемников с "большими" устремлениями. Только турки и греки организовали такой обмен, но только после еще одной войны, в которой греки с успехом пытались воплотить в жизнь свое видение Мегале, "Великой идеи". В долгосрочной перспективе человеком, который впоследствии ближе всех подошел к реализации предложения Маккиндера, хотя и в жестокой и односторонней форме, был Сталин, хотя после Второй мировой войны ему также помогли чехи и поляки.

С распадом имперских армий появились новые вооруженные формирования, ставшие главной силой в государственном строительстве или восстановлении порядка в обществе, раздираемом гражданской войной. Вряд ли случайно, что многие из новых правителей государств-преемников были военными: Маннергейм в Финляндии, Пилсудский в Польше, Хорти в Венгрии, Кемаль Ататюрк в Турции, Реза-шах в Иране, Юань Шикай в Китае, которого сменили его генералы в качестве региональных военачальников, а затем верховный военачальник Чан Кай-ши. И снова главным исключением стал Советский Союз. Если бы большевики проиграли гражданскую войну, то и в России правили бы такие военные деятели, как генерал Деникин или адмирал Колчак, которых союзники преждевременно признали верховным правителем. Именно эти люди пришли на смену династам. Провозгласив себя спасителями своего народа, они стали объектом нового культа героев. Как и их предшественники, они стремились подкрепить свою личную харизму, часто опираясь на армию и создавая новые бюрократические институты как путем кооптации старой элиты, так и путем привлечения таких же маргиналов, как они сами.