The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Аккомодация включала в себя множество видов поведения - от пассивного принятия внешней власти до активного политического сотрудничества и полного отождествления с гегемонистской властью имперского центра. Аккомодация - сложное явление не только из-за разнообразия ее форм. Как отмечают многие теоретики, при определенных обстоятельствах аккомодация может быть скорее кажущейся, чем реальной, скорее подрывной, чем поддерживающей властные структуры. В исламе это выражается техническим термином taq¯ıyya или религиозная диссимуляция. Приспособление может быть как добровольным, так и принудительным. Жидкая природа этого понятия предостерегает от жестких категорий. В эвристических целях примерная иерархия верований и практик начинается с простого соблюдения законов, правил и обязательств имперского правления, вплоть до выполнения специальных функций в торговле, местном управлении и обороне границ, сохраняя при этом самобытную культурную идентичность. Аккультурация означала бы принятие внешних культурных норм поддерживаемой государством культуры, говорение на ее языке (по крайней мере, на публике), обращение в государственную религию или принятие государственной идеологии (даже при равнодушном отношении к ней), а также следование социальным обычаям. Этот последний шаг на пути к ассимиляции подразумевал принятие всех аспектов доминирующей культуры или слияние с ней. Полное изменение идентичности редко происходило в приграничных районах из-за этнотерриториальной структуры расселения и, особенно в двадцатом веке, из-за сохранения первобытных теорий классификации по расовому или классовому признаку. Ассимиляция требовала восприимчивой среды как со стороны правящей элиты, так и со стороны социальных групп.165 Общей для всех была базовая лояльность, искренняя или оппортунистическая, к доминирующему политическому порядку. Более того, аккомодация любого типа требовала попустительства со стороны правящей власти и подданных. Государство должно было предоставлять возможности и вознаграждения для тех, кто стремится приспособиться, и субъект должен был выполнять свои обязанности последовательно, без рецидивов и откатов.

В условиях имперского правления наиболее распространенной и взаимовыгодной формой приспособления была социальная кооптация элит путем выдачи дворянских патентов или признания прежних титулов и званий как средства устранения потенциальных лидеров сопротивления. Габсбурги выдавали дворянские патенты венграм, полякам, хорватам и другим. Русские были особенно активны в открытии имперской знати для таких групп, как балтийские бароны, украинская старшина, мусульманские мур-за, польские шляхтичи, грузинские князья и некоторые племенные вожди из Транскаспии. Османы укрепляли авторитет религиозных лидеров христианских и еврейских общин; они даровали титулы обращенным в ислам христианам, которые поступали к ним на службу и часто поднимались до высших военных и административных должностей в империи. Маньчжурская правящая элита стремилась сохранить определенную культурную дистанцию от своих китайских и монгольских подданных, но в то же время она сохранила конфуцианские традиции и систему экзаменов, которые открывали путь, пусть и узкий, к вхождению в правящую элиту. Иранцы облагораживали племенных вождей, особенно среди тюркских народов северного пограничья.

Завоеванные элиты имперских пограничных территорий были мотивированы не только обещанием привилегий и карьерного роста, но и верой в то, что альтернативой работе в рамках системы будет слабое государство, которое легко может попасть под власть другого, возможно более сурового, хозяина. Это может помочь объяснить, почему накануне Первой мировой войны большинство представителей местной элиты в приграничных районах мультикультурных империй не проявляли активных настроений в пользу полной независимости.