The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

Помимо меня, Даши, Жени, Олега и Попова, за столом еще человек шесть питерских: промоутер Леша, организовавший концерт Кейва, смешной парень с ершиком редких волос, одетый в подобие военной формы; журналистка с местного телевидения, постоянно вставляющая «да ладно!», в жестком мини, ботфортах и дырявой черной кофте, из-под которой провинциально светит белый бюстгальтер; высоченная деваха в шляпе, неопределенного, скорее всего противозаконного рода деятельности; пара подружек Дениса (?) и двое парней в деловых костюмах, витиевато представившихся, но не отложившихся в моей памяти. То ли соинвесторы, то ли со-дилеры, то ли просто потребители. На всякий случай я избегаю говорить с ними, чтобы не попасть в ситуационный конфликт. По задумке, мы должны взять интервью у промоутера, а журналистка – у меня, или наоборот, это, похоже, никого не волнует и одинаково не представляется возможным, так как девушка все время глупо хохочет и пристает к Жене, а промоутер еще полчаса назад потерял кед и постоянно норовит нырнуть под стол в поисках пропажи. Я чувствую, что напьюсь, неотвратимо и пугающе, хотя не выпил еще и пятидесяти грамм. Во мне все странно напряжено, и мысль скачет между переспать/найти в себе силы не переспать с Дашей, с чего бы начать интервью с Кейвом – и съемками сериала, которые, видимо, сорвутся. Чтобы разгрузить голову, посылаю глупую эсэмэску Наташе: «Тебе нравится Ник Кейв?». Но она не отвечает.

– ...И вот мы минут сорок бухаем. Плотно так. И проводница мне рассказала уже и про пьющего мужа, и про болезненную дочь – практически всю свою жизнь, – продолжает Денис. – И мне бы уже спать лечь, так все надоело, а она все сидит и сидит. И тут я говорю: а давайте кокаина попробуем?

– Свет было бы здорово уже выставить, – слышу я жужжащий голос Жени.

– Пока рановато, – отмахиваюсь я от него.

– Да ладно! – звучит справа.

Раздается звук бьющегося стекла, я резко поворачиваю голову и вижу, как бутылка шампанского завалилась, разбив несколько бокалов. Их содержимое выплескивается на колени журналистки, та успевает выхватить из кучи малы свой бокал и истерично хохочет. И непонятно, что ее больше развеселило, – спасенный бокал или то, что большая часть стекол и остатков бухла очутилась у нее на коленях. Между тем стол продолжает ходить ходуном, собравшиеся резко вскакивают, схватив тарелки и стаканы, Денис замолкает, пытаясь понять, что за херня происходит, и в этот момент из-под стола вылезает гребаный промоутер с кедом в руке. Он торжественно поднимает его, демонстрируя окружающим, и изрекает:

– Во! К Ленкиным ногам ускакал!

– Малыш, может тебе хватит? – меланхолично замечает Денис.

– Ну, типа, – пожимает плечами промоутер, встает из-за стола и начинает зигзагообразное движение к туалетам. Один кед на ноге, второй – в руке. Компания принимается рассаживаться.

– И чё дальше было? – нетерпеливо спрашивает один из «костюмных».

– Дальше? Ну, я нарезал дорог, показал, как юзать. Она берет свернутую банкноту, прицеливается, – Денис делает характерный жест, – потом поднимает на меня свои серые глаза и тихо, но внятно говорит: «Извините, а я не привыкну?» – «Нет, говорю, – он обводит глазами восторженные лица собравшихся, – нет...»

– ...вам просто негде достать! – вставляю я, как мне кажется, про себя, но, как выясняется, очень громко.

– Да ладно! – хлопает ладонями по столу журналистка.

– Малыш, ну ты весь кайф сломал! – Денис достает из кармана очки Oliver people в зеленой оправе и обиженно водружает их на нос.

– Просто это моя любимая из твоих историй. – Я примирительно развожу руками. – Не ожидал, что так громко получится.

Собравшиеся, оценив, что скандала не будет, начинают хохотать. Лучше всех слышно Дашу и журналистку. Я смущенно улыбаюсь, встаю и обнимаю Дениса.

– Люблю этого гандона! – констатирует тот. – Всегда знает, как испортить вечеринку.

– Да ладно! – снова верещит эта коза.

– Я тоже тебя люблю, зайка! – Я сажусь обратно.

– А ты Попова давно знаешь? – спрашивает Даша, прильнув ко мне.

– Сто лет.

– А вы где познакомились?

– На съемках второй части «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», в Питере.

– А... а вы там играли?

– Мы там жили.

– М-м-м, – Даша кусает губу, пытаясь осознать сказанное.

– Э-э-э-э-э, я не понял, мы стол заказывали! – раздается справа.

Я вижу троих серьезно одетых мужчин со спортивным прошлым, обступивших худющего официанта с несчастным лицом. Их девушки стоят чуть поодаль, прижав к груди сумочки, будто те живые.

– Что значит «вип-резерв», а мы тогда кто?

– Сюда музыканты сядут! – частит официант.

– Вась, музыканты на сцене играть должны, а не в зале сидеть! – резонно замечает самый пузатый из спортсменов.

– Ник Кейв же приедет! – лопочет официант, испуганно моргая.

– Какой, нахуй, Никеев? Он кто вообще? Денис! – Пузатый делает несколько кругообразных движений подбородком. – Нас тут у тебя обижают.

– Все нормально! – Денис машет официанту. – Ложитесь!

Официант, кивнув, исчезает.

– Нам бы проходку твою снять! – встревает Олег.