The Взгляд

– Вы эту историю уже прокачивали?

– Я очень не любил на эту тему говорить. Сейчас уже успокоился. Очень неприятно, я глубоко переживал. Обидно было не то, что меня наказали. Не в этом дело. А в том, что я мог допустить такое. Я потом думал: что я мог тогда сделать, чтобы не допустить этого? В чем была вина? Мне нужно было в этих частях, которые я проверял, просто сверить индекс!

– А в «видовский» период у вас не было таких экстраординарных случаев?

– По сравнению с тем, что бывало у меня на «информации», нет. Хотя это тоже живой эфир. Мне это нравится, он всегда мобилизует, но чреват! Здесь бывают какие-то прорехи. Где-то не вовремя пошла запись, какие-то чисто технические накладки.

– А как вы оказались в ВИДе?

– Сначала Андрей Разбаш, режиссер ВИДа, приглашал. Я думал, они разыгрывают. Я ведь уже не работал. Я очень любил эту передачу, потому что самое лучшее, что происходило на телевидении, происходило в молодежной редакции, начиная с «ВВВ» (Вечер веселых вопросов), который прогорел через три дня, после того, как я впервые приехал на телевидение (это предтеча КВН).

– Какие передачи у вас случались? Вы ведь начинали сотрудничать с «молодежкой» давно?

– Два раза я пробовал себя там. И очень старался. От этого старания я прогорал. Помню один репортаж из салона новобрачных на проспекте Мира. Мне надо было шесть залов пройти. И самый главный – шестой. Я настолько перестарался, настолько думал не о том, что мне надо было делать, а о том, как я это делал (чтобы закрепиться в этой редакции!), что шестой зал и забыл! Закончил передачу на 5-6 минут раньше. В восторге. Мне казалось: так здорово, так лихо. (Как примерно сейчас некоторые самодеятельные ведущие в некоторых передачах: лихо-лихо-лихо). А ведь это живой эфир! И ведь кто бы напомнил! Никто. Концовку же я такую сделал, что нельзя уже было продолжить передачу. А самый главный зал забыл. Вот была трагедия.

– Единственная в вашей творческой биографии?

– Второй случай – в «Телетеатре». Пригласили, вел передачу, старался, пел. Все было нормально на репетиции. А в эфире я не «попал» и «разошелся» с оркестром.

– Но теперь вы в рамках экс-молодежки, и все в порядке.

– Я очень сожалею, что это раньше лет на 10 не пришло. Очень интересно разобраться в вашем поколении, чисто психологически, чисто с житейской точки зрения. Это открытие. Пример. У нас в России богатые недра, не ценим только. Также и людские ресурсы на телевидении не ценятся. Особенно молодежь. Я учусь. У молодых можно и нужно учиться. Я вот преподаю мастерство исполнения, у меня на эти занятия ходят совсем молодые люди.

– Несколько непривычно было видеть вас в молодежной униформе, без пиджака.

– Условие было такое. Я в жизни галстук терпеть не мог, сейчас просто уже привык. Пиджаков терпеть не мог. Любил в молодости ковбойку, шаровары.

– Какая у вас машина?

– «Жигули», девятка. Я около сорока лет за рулем.

– Гастрономические привязанности?

– Я не гурман. Мое любимое блюдо: тонкий кусок хлеба с маслом, а сверху посыпать сахарным песком. Для меня это уже хорошо. С военных лет воспоминание.

– А теперь блиц-опрос. Хобби, семейные традиции, кредо и т. п.

– Хобби? Автомобиль. Возиться с ним, усовершенствовать – удовольствие. Езда? Особенно не лихачествую. Когда тороплюсь, стараюсь ехать аккуратно, соблюдаю правила.

Домашних животных дома нет. Когда сын жил с нами, была собака.

Отдыхаем на даче. Деревенская такая, недалеко, на Дмитровском шоссе. Удобств никаких нет особых, но нам там нравится.

Друзей у меня очень много. Самое тяжелое, когда праздник. Например, Новый год. Хочется всех поздравить, составляется список. День рождения? Сентябрь. По гороскопу – Дева. Гороскопы особо не примеряю на себя, потому что иногда прогнозы астрологов печальны. С точки зрения психологии это опасно. Если поддаться им, то будешь еще внушать себе, что что-то случится. Человеку не надо знать свою судьбу наперед, иначе ему будет трудно жить. Он должен верить в хорошее и настраиваться на благополучный исход.

* * *

В качестве постскриптума к разговору с Кирилловым приведу реплику Кирилла Разлогова, который любезно написал предисловие для моей книги «Влад Листтев. Пристрастный реквием»:

Система кинозвезд началась с поклонения дивам итальянского экрана: физиологический магнетизм Пины Меникелли и Франчески Бертини, многократно усиленный темным залом и мерцанием теней, завораживал миллионы.