The Walking Dead. Eufaula (СИ)

Караван, двигавшийся вдоль южной окраины Хансевилла к границе штата, в сторону Джорджии состоял из нескольких потрепанных машин и длинного тягача-бензовоза. Их кузовы были заляпаны уже подсохшими отпечатками крови и грязи, во многих местах виднелись пятна ржавчины и россыпь пулевых отверстий. Ведущие машины, легковушки с грубо сваренными самодельными кенгурятниками на передних бамперах, шли бок о бок и давили выползающих с обочин и кюветов живых мертвецов. Ведомый тягач следовал прямиком за ними, на расстоянии пары метров позади.

Солнце клонилось к полудню. Процессия ехала медленно, но уверенно, не останавливаясь даже для того, чтобы осмотреть брошенные встречные тачки, в которых с небольшой вероятностью могло оказаться что-нибудь полезное. Им предстояло преодолеть ещё немало миль через полчища мертвых, прежде чем добраться до своего лагеря и доставить долгожданное топливо с припасами.

Они не знали, что их время было на исходе.

Примерно через пару-тройку часов караван свернул с автострады на сельскую, поросшую травой дорогу и, проехав несколько футов, остановился на перекрестке. Двигатели синхронно отключились, и некоторое время ничто не нарушало спокойного безмолвия лесной глуши, посреди которой стояли машины. До тех пор, пока из кабины одной из легковушек не вышел человек. Это был взрослый седой мужчина в потрепанной временем и многочисленными схватками с ходячими одежде. Его лицо выражало крайнюю степень отчаяния, когда он медленно поднял вверх руки и крикнул

- У нас уговор!

Лесную глушь разорвал одиночный выстрел. Седой дернулся и, как подкошенный, рухнул назад на спину, нелепо взмахнув руками. Почти сразу раздались крики, из машин повыскакивали другие люди с холодным оружием в руках: четыре женщины и пять мужчин разных возрастов. Были среди них и совсем молодые, которым едва ли минуло за второй десяток. И все они умерли, не успев сделать и пары шагов в сторону.

Пальба стихла, последний труп изломанной куклой упал на землю, и только тогда из-за деревьев появились силуэты нападавших, едва заметные из-за пятнистой камуфляжной униформы, в которую они были одеты. Их было в три раза больше, чем людей из каравана.

Часть из них сразу отделилась и стала деловито обирать трупы павших, а потом оттаскивать их в сторону от машин. Другие оцепили периметр и, сектор за сектором, осмотрели значительную часть территории вокруг, пытаясь найти уцелевших. Но поблизости не было никого, кроме мертвецов, с которыми нападавшие расправились ещё быстрее, чем с живыми людьми. Затем они погрузились в машины и свернули с сельской дороги обратно на автостраду, оставив позади себя гору трупов и отдающий мертвечиной запах в воздухе, быстро унесенный ветром.

От них уже остались едва заметные пятнышки на горизонте, когда к месту произошедшей бойни подъехали ещё несколько машин: устрашающего вида бронированный пикап с штырями, торчащими из колес, и спортивный камаро, весьма неплохо сохранившийся за прошедшие с начала эпидемии годы. Машины резко затормозили, противно скрипнув тормозными колодками; из них выбрались выжившие, двое из которых, подобно атаковавшим караван, были одеты в камуфляжную униформу. Остальные предпочитали обычную одежду, какую носили до начала эпидемии, разве что с некоторыми дополнениями: у всех на поясах висело разного типа холодное оружие или кобуры с торчащими к верху рукоятками пистолетов.

Люди молча осмотрели окровавленную землю, по следам нашли тела и, только когда убедились, что живых никого не осталось, позволили себе выплеснуть эмоции. Те выжившие, что были одеты в простую незамысловатую одежду, заплакали. Плакали и женщины, ехавшие в камаро, и даже мужчины из пикапа. Первые горько и безутешно, как по погибшим родным и близким, остальные тихо и беззвучно, от бессилия до боли сжимая побледневшие кулаки.

Тем временем, двое других мужчин, в камуфляжной униформе, неторопливо отошли в сторону. Тот, что повыше, первым снял прозрачную защитную маску (похожую на ту, что пользуются копы во время разгона толпы) и облегченно вздохнул, поставляя прохладному ветру вспотевшее лицо, с густой, но неопрятно обстриженной бородой. По виду ему можно было бы дать не больше двадцати трех-четырех, если бы не безграничная усталость в глазах, разом прибавлявшая ему с десяток лет и вид умудренного жизнью человека. Второй, с гораздо более смуглой кожей и широкий в плечах, выглядел не лучше. Насупленный и злой, словно каждую секунду переживающий болезненные воспоминания, он исподлобья осматривал окрестности, крепко удерживая в руках военный автомат.

Выжившие, стоящие у горы трупов, продолжали оплакивать своих близких. Из-за их стенаний и подвывающего штормового ветра тихий разговор двух мужчин был едва различим

- Ещё одна группа,- хмуро процедил смуглый.- Третья за последний месяц.

Его собеседник нехотя кивнул

- Они не остановятся, пока не истребят всех. Ал не зря их опасался.

- Угум.