The witch's curse (СИ)

Как бы она не старалась жить реальностью и настоящим, в ее голове проскальзывали мысли, что было бы здорово очутиться в своей личной сказке, где нужно побеждать зло и сражаться во имя добра. Она даже не представляла, что эти помыслы и мечты могут быть правдой, реальностью, а мир, в котором она жила, - ничем иным, кроме как сказкой. Она не знала также, что нужно платить слишком высокую цену, слишком многим жертвовать ради победы. Она не была готова; она лишь поняла, что жизнь не учит, а судьба бьет поддых, не давая возможности оклематься.

Голова гудела, как после веселого похмелья; Кэролайн открыла глаза, с трудом сфокусировав взгляд: перед глазами было мутно, словно она смотрела через какую-то пленку. Тело затекло, и каждое движение отдавалось в нем болью.

Оглядевшись по сторонам, Кэролайн поняла, что находится и, мало того, едет в лесу верхом на лошади. Что-то горячее текло из носа, и она осознала, что это кровь; захотела ее вытереть, но обнаружила, что руки туго связаны бечевкой.

Форбс откинулась назад и почувствовала чье-то крепкое тело, упирающееся ей в спину. Опустив взгляд вниз, она увидела мужские руки, держащие поводья, и нервно сглотнула. Если она не ошибалась, то сидела сейчас на одной лошади с Колом Майклсоном, братом Клауса.

Сердце забилось в страхе. Она одна в лесу наедине с Колом, и никто не сможет ей помочь в случае чего.

Чтобы лишний раз не провоцировать Кола и не разговаривать с ним, Форбс притворилась, что все еще находится без сознания, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце. По словам Бонни, вампиры обладают отличным слухом и могут слышать на огромном расстоянии.

Кэролайн стала неподвижной, как статуя, но вот душа ее предательски заныла, ведь девушка накричала и бросила свою подругу Бонни, которая помогла ей. Блондинка понуро смотрела на гриву лошади, ругая себя за отвратительное поведение: угораздило же ее попасть в лапы Майклсона по собственной глупости! А с помощью Бонни она, возможно, смогла бы спастись.

- Актриса из тебя никакая, Кэролайн. Можешь больше не притворятся, я прекрасно знаю, что ты в сознании, - довольно сказал Кол, и Кэролайн могла бы поклясться, что ухмылка появилась на его лице.

Она хотела промолчать, дабы не злить Кола, но язвительные слова сорвались с языка сами собой:

- А я смотрю, без Клауса ты обнищал, даже на лошадь для меня не смог потратиться.

- Я полагаю, у нашей змейки слишком острый язычок, а знаешь, что я обычно делаю в таком случае? – Кол наклонился к самому уху Кэролайн, спрашивая, но не ожидая ответа своей пленницы.

Растягивая минуты молчания, он чувствовал, как Кэролайн ежится, боясь ответа. Наконец он разорвал жуткую тишину:

- Я отрезаю змее язык.

Кэролайн нервно сглотнула, понимая, что каждым словом усугубляет свое и без того шаткое положение, но отчаянный протест у нее все же вырвался:

- Если ты меня хоть пальцем тронешь, Клаус убьет тебя, - ее затрясло от гнева и страха, но позволить Колу выйти победителем из этой перепалки она не могла – слишком много раз она проигрывала, чтобы вновь уступить. Тем более, Клаус любит ее, он не даст кому-либо причинить ей вред.

В ответ Кол расхохотался, будто угроза Кэролайн, была вовсе не угрозой, а глупой шуткой. Его поведение сбило Кэролайн с толку, и она поморщилась, осознав, что не зная об этом времени ровным счетом ничего, она не может тягаться с людьми, которые знают его и ее тоже.

- Я так сильно ударил тебя по голове, что тебе память отшибло? – переборов смех, поинтересовался Кол и наклонился к Кэролайн, прижимаясь к ее спине. – Да ты молила меня, чтобы я этими пальцами касался твоего разгоряченного тела. Или ты уже забыла об этом?

Кол сделал паузу, глаза его загорелись недобрым огоньком, и он добавил:

- До дома еще два дня пути, возможно, я смогу освежить твою память.

Мурашки пробежали по спине Кэролайн от заявления вампира, и она выгнулась, чтобы не соприкасаться с ним. В голове как нарочно угодливо замерцали картинки их с Колом предполагаемых похождений, и самым страшным из всего этого было то, что она являлась невестой Клауса.

Щеки стыдливо запылали, и девушке стало неуютно ехать на одной лошади вместе с Колом. Только одна мысль заставила ее не пасть ей духом: она перенеслась в этот мир всего несколько дней назад, так что она никак не могла тогда быть с Колом, это была другая Кэролайн, а значит, ей не из-за чего переживать. Но чувство вины все равно обуревало ее, ведь Клаус об обмане той Кэролайн ничего не знает; у него наверняка и в мыслях подобного не было.

Выводы Кэролайн наверняка должны были выпроводить гадкое чувство, но успокаивая себя тем, что это была не она, она лишь загоняла себя дальше в объятия позорного чувства, а глубокое дыхание Кола как будто говорило о том, что она какая-то потаскушка, которая прыгает от одного мужчины к другому.

Чувство стыда и отвращение к самой себе заставили Кэролайн чуть ли не спрыгнуть с лошади и побежать, куда глаза глядят; ей хотелось просто избавится от этого отвратительного яда, который загнал в ее сердце Кол своими словами.