Thor. Radioactive (СИ)

После праздника плодородия я встречалась с Локи исключительно на публике. Глядя на него, создавалось полное впечатление того, что бог коварства глубоко оскорблен моей дерзостью. Он не заговаривал со мной, не смотрел на меня, вообще, всячески игнорировал мое присутствие. Наступило долгожданное немое существование между нами, от которого хотелось лезть на стенку. Я могла вынести любой его поступок. Пусть бы он орал, высыпал поток гневных оскорблений, припечатал к стенке, но только не молчал.

Месяц после бала стал самым трудным и напряженным. В эмоциональном плане. Порой приходилось вонзать ногти на руках в кожу, чтобы удержать себя от какого-то выпада в его адрес. Я старалась покорно принимать свалившееся наказание, в надежде, что оно продлится вечность. И оно длилось.

Каждый день стал похожим на вечность. Одинаковые, монотонные недели сливались в хоровод сгустков тусклых пятен, полностью выпадая из памяти. Я вставала, завтракала в обеденном зале, находясь бок о бок с безмолвным трикстером, затем шла на занятия, иногда мимоходом заглядывая к Джейн. Возобновилась подготовка к пышной свадьбе, поэтому подруге откровенно было не до меня. Я это понимала и старалась как можно меньше ей докучать своим присутствием. Меня уже радовал тот факт, что девушка позабыла о наших разногласиях, после этого став еще ближе. Наша долгая дружба смогла устоять и на этот раз.

Если выдавалась свободная минутка между уроками и долгими трапезами, я захаживала на конюшню. Черногривый конь всегда охотно прогуливался со мной по широким аллеям парка или осторожно катал по круглому загону. Антонайос не забыл мое падение прошлой зимой. Старался двигаться медленнее, внимательно оглядываясь по сторонам. Одним прекрасным погожим днем он отвез меня в деревню, под чутким надзором Огуна. Я до сих пор не понимала, как смогла уговорить воина на эту авантюру, поскольку отношения немного попортились из-за того же пресловутого бога коварства. Наверно, мой треп окончательно замучил юношу, и он сжалился надо мной.

Бывший ас, проживающий в маленьком портовом поселении, действительно помог мне. Повозившись с техникой пару часов, он выдал мне замысловатый золотистый шар небольшого размера, примерно с теннисный мяч. Как объяснил старик, в этой вещице хранилась электрическая энергия, благодаря которой устройства на аккумуляторах при близком ее расположении могли подзаряжаться. На следующий день я с улыбкой до ушей разгуливала по дворцу в наушниках, слушая песни на полную громкость. Я пыталась привить музыкальный вкус Тору, но после того, как он чуть не раздавил экран айпада, решила, что громовержец и искусство должны жить на расстоянии. Для их общего блага.

Помимо Гарди, спасителя моего планшета и плеера, там я столкнулась с двумя уже знакомыми мне людьми. Онни, юноша, чью спину я благополучно спасла от ударов плети, и его маленькая сестра Айоно сразу же признали меня и кинулись навстречу. Они настояли на том, чтобы я сходила с ними на рыбалку, а затем разделила обед. Путешествие проходило под грифом «совершенно секретно», никто не должен был знать, что мой статус изменился, поэтому для ребят я была все еще простая девушка Лиззи из такого далекого мира под названием Мидгард. Белокурый юноша сильно возмужал за время нашего расставания, и теперь неумолимо близился к комплекции царя планеты богов. Я чувствовала себя тростинкой, стоя рядом с крестьянским мальчишкой.

За пределами дворца мне открылась еще одна его тайна. Грустная история двух влюбленных, которые по определению не могли остаться вместе. Совсем молодую девушку за ее редкий дар видеть во всем прекрасное, увезли в золотое пристанище Одина, на службу к царской семье. Прекрасное создание все беспечное детство провело вместе с соседом. Они являлись неразлучными друзьями. Вместе выросли, вместе учились, вместе работали на полях, вместе влюбились в друг друга, конечно. Не было бы пары прекрасней по всей округе, если бы девицу не отдали в услужение господам. Она стала асиньей, предназначенной исключительно для какого-нибудь барона или князя. Этими несчастными влюбленными оказались Онни и, кто бы мог подумать, моя верная фрейлина Ринд. Я взяла ее с собой во вторую поездку, где они и свиделись. Девушка не сразу открылась мне, а только по истечению трех дней, когда упала в обморок от недоедания. Она ходила словно тень, понурая и забитая. Правду пришлось тащить буквально щипцами по слову.