Ти Эс, я тебя люблю!

У него по спине пробежал озноб. Ти Эс по-прежнему пыталась сорвать с него его защитную оболочку, заставляя посмотреть в лицо собственному прошлому и заново оценить всю прожитую жизнь. Но даже теперь, когда детские воспоминания казались такими далекими, как, наверное, никогда раньше, Логан не мог рассказать ей того, что она хотела. Ведь тогда ему пришлось бы сказать ей и о своем настоящем имени.

– Мое прошлое не очень интересно, – он самому себе был ненавистен за такой ответ, но не был готов сейчас раскрывать свои тайны. Не здесь и не сейчас. Но в то же время Логан знал, что еще больше будет проклинать себя, если сейчас запутает все, повторяя, как испорченная пластинка, сфабрикованную версию о своем прошлом.

– Если тебе так трудно об этом говорить, значит, это действительно очень важно, – продолжала мягко настаивать Ти Эс. – Начни с чего-нибудь легкого. Расскажи мне, каким ты был в детстве.

Что-нибудь легкое? Он резко выдернул свою руку из ее руки, словно обжегшись от жара ее кожи. Потом, наконец, произнес:

– Я должен был с молоком матери впитывать идеалы, которые не разделял. Мне давали простор и свободу выбора, тогда как я хотел жесткие рамки и суровую дисциплину.

Голос Логана прервался, и мышцы слегка напряглись.

Глядя на выражение его лица, Ти Эс поняла, что в эти мгновения он смотрит не на нее, а внутрь своей души, своего сердца. Незаметно для самой себя Ти Эс задержала дыхание, пока он снова не заговорил.

– Я ненавидел школу, но любил учиться, сдавал сверх программы множество зачетов и достигал самых высоких результатов. Но у меня не сложились отношения с другими ребятами из-за того, что я был не такой, как все, меньше их по росту, и мне не разрешали заниматься спортом. Учителя наказывали меня за все, что случалось в школе, даже за драки, которые начинали другие, но в которых я вынужден был участвовать, чтобы не прослыть трусом и отстоять свое достоинство. Короче, я был один.

Предупреждающее мерцание в его глазах дало понять Ти Эс, что ее собеседник закончил, и теперь этот предмет для обсуждения закрыт окончательно.

Картина одиночества безотрадного детства, нарисованная Логаном, тронула ее до глубины души.

– Ты, конечно, хотел другой жизни, чем та, которая у тебя была, – мягко сказала она. – Мне это понятно, потому что я тоже этого хотела. Возможно, у нас больше общего, чем мы догадываемся.

– А каким ребенком была ты?

– Всегда хотевшим всем угодить и понравиться. Я делала все, о чем меня просили, потому что страшно боялась, что, если я не буду этого делать, мой отец будет ругаться и не одобрит меня. Короче, – сказала Ти Эс, слегка усмехнувшись и повторив слова Логана, – я была послушной.

– Жалко, что с возрастом у тебя эта черта исчезла, – его деланно сварливый тон заставил ее расхохотаться. – Ты все так же пытаешься заработать отцовское одобрение? – с любопытством спросил ее он. Сам Логан, став взрослым, больше никогда не встречался со своими родителями.

Ти Эс покачала головой.

– Нет. Когда я росла, граница между тем, что зовут любовью и одобрением, была очень неясной. Мой отец не знал, как выразить свою любовь, но очень хорошо знал, как показывать одобрение или разочарование. Мне понадобилось очень много времени, чтобы научиться жить, зная, что всегда буду иметь его любовь и никогда – его одобрения.

Логан перенесся мысленно назад на шестнадцать лет. Когда они с Ти Эс пришли на автовокзал к ее отцу, ожидавшему их там, Тайлер Уинслоу произвел на него впечатление такого сурового и холодного человека, что он, помнится, даже подумал, уж не допустил ли ошибку, вступив в контакт с этим джентльменом. Но потом этот человек посмотрел на Ти Эс глазами, в которых было неприкрытое беспокойство за дочь, и Логан понял, что поступает правильно, возвращая ему ее.

– Ты не будешь против, если мы не будем играть сегодня в мини-гольф? спросила Ти Эс.

– А чего бы ты хотела вместо этого? – спросил он, делая знак официантке. Она хитро улыбнулась:

– Отправиться вместе с тобой домой. Мы сможем смотреть на звезды с твоего балкона и тихонько разговаривать. А когда устанем от этого, ты сможешь взять меня за руку, повести в дом, и там ты будешь целовать меня так, как только ты один умеешь.

Когда до Логана дошло значение ее слов, его сердце отчаянно забилось. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, он прокашлялся и сказал:

– Звучит заманчиво.

Уплатив по счету, они под руку вышли из ресторана.

Во время короткой поездки волнение Логана росло по мере приближения к дому. Желание горячей тяжестью разливалось по его венам, и мысли все время возвращались к одному предмету, одновременно влекущему и пугающему. Он знал, что если займется любовью с Ти Эс, не открывшись ей, то совершит ошибку. Но если она узнает о нем всю правду, захочет ли она тогда остаться с ним?

Однажды полюбив эту женщину, вновь обретя ее, он не хотел больше ее терять. А если она узнает, что он и Лунный Странник – одно и то же лицо, она, конечно же, уйдет.

Логан Хантер знал, что находится чертовски близко к опасной черте, после которой дороги к отступлению не будет.