Тяга к свершениям

У Юлии Романовны и Леонида Федоровича была трехкомнатная квартира, но располагалась она в старом панельном, возведенном еще в советское время и для советских людей доме, и по площади вполне соответствовала однокомнатной квартире современной постройки. Прямо в прихожей справа находилась дверь на кухню, и любому, кто хоть только переступал через порог, открывалось совершенно все, что там происходило. Кухня была совсем крохотная, квадратная, явно не рассчитанная на всю ту технику, без которой невозможно представить себе современное хозяйство. Из мебели в ней находились только миниатюрный квадратный стол со стульями, несколько шкафчиков и мойка; почти все остальное место занимали печка, холодильник и стиральная машинка, которую, как ни старались, никаким образом не удалось разместить в ванной. Более-менее комфортно на кухне могло расположиться два человека, и при всем желании невозможно было сесть за стол впятером. Пару раз, правда, домочадцы пробовали собираться за ужином вместе, но тогда все сидели совершенно скованные, следя за каждым своим движением, боясь не только пошевелиться, но даже просто оторвать руки от тела, и всегда подобные попытки заканчивались перевернутыми стаканами, выроненной едой и всеобщим раздражением. Поэтому ели всегда по очереди, в два захода: сначала Юлия Романовна и Леонид Федорович, а затем Роман, Марина и Алина.

Сразу за кухней, также направо, находился зал, а дальше коридор разделялся надвое подобно букве «Т» – в каждом конце которой было по одной спальной комнате. Раздельные ванная и туалет располагались между спальнями; двери их выходили в малый коридорчик и особое неудобство здесь заключалось в том, что туалетная дверь находилась прямо напротив входной. Часто получалось так, что пока в туалете кто-то занимался естественными делами в гости приходил кто-нибудь, кого не было необходимости пускать дальше прихожей. В таком случае у находящегося в уборной горемыки было два варианта: или продолжать сидеть в туалете, дожидаясь пока гость не уйдет и стараясь при этом издавать как можно меньше звуков, или, набравшись смелости и спрятав книжку с кроссвордами за пояс, выйти и выдать себя прямо на милость стоявшего в прихожей человека под звучный аккомпанемент сливающейся из бочка воды. В общем, планировка квартиры была далеко не самая удачная, но самая что ни на есть типичная.

Разойдясь в коридоре с Мариной, Майский прошел в зал. Эта была прямоугольная комната, оклеенная довольно свежими и не потерявшими еще своей яркости зеленоватыми обоями. Прямо напротив входа в зал имелось одно окно и дверь – они выходили на лоджию и были завешаны симпатичными шторами в цвет обоев. Вдоль правой стены стоял массивный деревянный сервант с большой нишей внизу, в которой находился телевизор. Через стеклянные дверцы серванта проглядывалась разнообразная посуда, а его боковые полки, не имевшие дверец, были заставлены книгами, иконами и семейными фотографиями, среди которых попадалось много черно-белых. Слева ближний угол был пустым, а в дальнем находился шкафчик высотой до пояса с двумя выдвижными полочками; на этом, с виду сильно потрепанном и по фасону очень старом шкафчике, стояла ваза с засушенными декоративными цветами. На стене слева прямо посредине висела картина, изображавшая позднюю осень в деревне: здесь было нарисовано три дома и небольшая церквушка на берегу подернутой льдом речки. Под картиной, почти вплотную к стене стоял диван. По всему было видно, что диван этот повидал жизнь: некогда яркая зелено-желтая обшивка на нем выцвела и приобрела невнятный серый цвет, сидение было уже хорошо вдавлено, а при посадке даже небольшого по комплекции человека он издавал жалобные скрипы. К дивану был приставлен большой прямоугольный стол, до этого находившийся в углу слева и выставленный специально для сегодняшнего ужина. У коротких его краев с каждой стороны стояло по креслу (из того же что и диван гарнитура), а у длинного спинками к серванту – два стула. Между стульями и сервантом на полу, в проходе были разложены листы бумаги, цветные карандаши и фломастеры.