Тяпа, Борька и ракета

Бывают странные совпадения в жизни. Сидят под абажурами в комнатах разные люди, и вдруг заскучал один. Через минуту, смотришь, слоняется без дела второй, третий. Скука, как зевота, передается от одного человека к другому. Взрослые предпочитают скучать в одиночку. А тринадцатилетние, если у них выучены уроки и книжка о Шерлоке Холмсе валяется забытая на полке рядом с «Таинственным островом» и альбомом с марками, и никто из взрослых не хочет больше играть в морской бой, и лед на катке, как назло, такой бугристый после вчерашней метели, что ни один уважающий себя спортсмен не появится с коньками, — тринадцатилетние стайками собираются у подъездов и затевают разговоры о таинственных сигналах, летящих с далеких звезд, о богатырях-невидимках, о секретах бессмертия и тех счастливчиках, которые через тысячу лет будут так же стоять у подъезда и спорить в синем сумраке вечера. Этот нескончаемый разговор длится до тех пор, пока на каком-нибудь этаже не откроется форточка и грозный голос матери не скажет: «Одиннадцатый час, бездельник! Марш домой!»

Именно так, не сговариваясь, встретились вечером на тропе, вытоптанной безразличными ногами прохожих, наши три героя. Оказавшись неожиданно рядом, они были вынуждены поздороваться, при этом каждый сделал шаг в сторону, как бы демонстрируя сцену «Лебедь, Щука и Рак». Но связанные, как веревкой, желанием поговорить, они топтались на месте, надеясь, что кто-то наконец произнесет магическое слово, после которого станет легко на душе и можно будет, не стесняясь, смотреть в глаза друг другу. Любка первая нашла это слово.

— Эй, вы, — сказала она и задрала голову вверх. — Полярная звезда над нашим домом!

Повинуясь ее приказу, мальчишки подняли голову.

— Сейчас не видно, облака плывут, а то бы я показал вам все-все яркие звезды, — сказал Гена.

Борька отметил про себя, что его бывший товарищ произнес «вам», а не «тебе». Большая неподвижная звезда стояла над домом по-прежнему холодно, и так же холодно звучали названия звезд, произносимые Геной: «Алголь, Альдебаран, Альтаир, Альциона, Антарес, Арктур…», а Борьке показалось, что на улице потеплело.

— Тепло, даже жарко, — сказал он невпопад.

— А на Луне морозище в двести семьдесят градусов, точно по последним данным, — откликнулся бывший приятель.

Между тем Любка протопала в своих белых валенках к крытому ларьку, запорошенному снегом, в котором осенью продавали яблоки, и, подпрыгнув, уселась на прилавке.

— Ой, ребята, как здорово! И с боков не дует, айда сюда!

Борька и Гена ринулись в снежную гладь, изо всех сил взбивая ее ногами, и, когда добрались до ларька, валенки их были полны снега. Приплясывая на одной ноге и держась руками за ларек, они вытряхивали из валенок снег и грозили вывалять Любку в сугробе. Любка же готова была вынести любые испытания, она торжествовала, она видела: льдинка растаяла.

— Держись! Сейчас мы тебе покажем! — крикнул Борька, испытывая удовольствие от словечка «мы», и изо всех сил швырнул в фанерную стену снежок. Схватился за снег и Гена.

— Вот тебе спутник номер один, — комментировал он каждый удар, — вот тебе второй, вот — третий! А это — ракета «Мечта».

На ларек обрушилась целая гора снега. Любка взвизгнула и спряталась в глубину.

— Эй, вы! Хватит! — крикнула она откуда-то из темноты. — Давайте лучше загадывать вопросы. Пусть каждый придумает самый главный в жизни вопрос, а потом будем его обсуждать. Ну, думайте, думайте!

— Вот еще, — буркнул Борька и тут же притих, потому что никто не смеялся.

Прислонившись к палатке спиною, он внимательно смотрел на сверкающие под фонарем крохотные парашюты. Парашюты кружились, сталкивались, разлетались и, опустившись на землю, исчезали в белом ворохе своих собратьев, образуя один огромный, застилающий землю парашют. И как-то сразу на Борьку нахлынули вопросы, они требовали немедленного ответа, каждый казался главным, не решив который нельзя было жить на свете.

— Привет, зяблики! — прогремел вдруг где-то рядом незнакомый голос, и из-за палатки выплыл прохожий в рыжем меховом пальто и шапке-ушанке, сдвинутой на затылок. Засунув руки в карманы, прохожий весело оглядел всю компанию. — Так-так… Что же мы тут делаем? Ищем прошлогодние яблоки? Ну, ну, петушок, не хорохорься! — сказал он миролюбиво, заметив, как сдвинулись Борькины брови. — Я пошутил. Я даже очень рад поболтать с вами. Могу показать фокус. Хотите, буду разгадывать мысли? Да, да, я вижу людей насквозь. Вот ты, — он ткнул пальцем в Любкин рукав, — ты болтаешь ногами и соображаешь, есть ли на свете человек, в точности похожий на меня, который в самый этот момент сидит на прилавке ларька, болтает ногами, а сам думает: вырастет у ящерицы хвост, если его оторвать и забросить подальше, чтобы она его не нашла?

Любка разинула рот.

— Вы, дядя, волшебник? — спросила она серьезно.