Тиара скифского царя

Иногда Сергей приводил гостей, таких же братков, как сам, с такими же девушками, как она, только, похоже, давно потерявшими невинность, и Лиза накрывала стол. Часто все это кончалось избиением несчастных женщин, которые, спрятавшись в предбаннике от разъяренных водкой сожителей, жаловались друг другу на судьбу.

– Ты же понимаешь, чем занимается твой благоверный, – объясняла ей Наташа, сожительница бугая Кости. – Мой иногда рассказывает, а иногда разговаривает во сне. Брр. – Она поежилась. – Лучше, конечно, этого не слышать. Они убийцы, понимаешь, и воры. Грабят и убивают. А убивают порой с особой жестокостью. Вот и расслабляются потом.

Лиза бледнела.

– Когда-нибудь они убьют и нас, – тихо говорила она, и девушки кивали.

– Скорее всего.

– Но тогда… – Лиза прижимала к горлу маленькие кулачки, – нужно бежать.

Они смеялись.

– Да куда ты убежишь? Все равно отыщет. Это для них раз плюнуть. Да и не хочется возвращаться к прошлой жизни. – Наташа вздыхала. – Лучше Костика потерпеть. Все-таки на «бэхе» черной возит и шмотки за валюту покупает. Да в ресторанах в лучших часто обедаем. За это и умереть не жалко.

Лиза была другого мнения. Умирать ей не хотелось, она и не жила еще. Пятнадцать лет – разве это возраст?

– А милиция? – робко говорила она. – Однажды их могут арестовать.

Девчонки хохотали, словно она сморозила что-то до одури забавное.

– Милиция? А тебе твой ничего не рассказывал? Да она же вся у них с руки кормится, – пояснила Наташа. – Если когда-нибудь возникнет вопрос, арестовать твоего Серегу или честного человека, милиция арестует второго. Тебе понятно?

Ей было все понятно и от этого горько.

Глава 5

Одесса, 1890 г.

Как и предполагал Шепсель, им пришлось поработать на отца ровно три года. Из родного дома не пришлось бежать, вызвав гнев Якова: судьба распорядилась иначе.

Болезнь унесла в могилу сначала горбоносую добрую Софу, в последние минуты жизни сетовавшую, что она оставляет мальчиков и любимого мужа, а потом и самого Якова, пережившего жену всего на полгода. Сапожную будку захватил старший брат, неплохой мастер, жена которого (и где он отыскал такое страшилище?) невзлюбила своих родственников, не желавших помогать ее супругу.

Мойша, пряча глаза, посоветовал младшим братьям уехать и снабдил их суммой на первое время.

Разумеется, сумма была невелика, но ни у Шепселя, ни у Лейбы к нему не было претензий. Они знали, какой доход приносила мастерская.

Чувствуя вину, Мойша отдал почти все, что у него было, не боясь скандала с женой.

Перед уходом из дома Шепсель еще раз пересчитал деньги и подумал, что с ними делать. Конечно, для открытия лавки этого было мало.

Однако Гойдманы не стали ворами и убийцами, какими славился их родной город. Может быть, сказалось воспитание родителей, может быть, своеобразный кодекс чести, созданный жителями Молдаванки, но они попробовали заработать относительно честным трудом.

Юноши отправились по домам своих друзей и соседей, горько плакали, сетовали на несчастную судьбу, и сердобольные одесситы, которые всегда помогали своим, к деньгам Мойши прибавили кругленькую сумму. Как говорится, с миру по нитке…

И братья Гойдманы открыли лавку. Чтобы удержаться на плаву, они не брезговали и контрабандными товарами, однако торговля порой приносила больше убытков, чем прибыли.