Тяжела и неказиста... (СИ)

Тут послышалась непереводимая немецкая речь, ибо я из этого языка знал, к сожалению, лишь несколько слов: шайзе, швайн, капут, шнапс и ахтунг.

- Скворецкий, sprichst du Deutsch? – обратился ко мне с улыбкой Александров.

Я почесал затылок и вспомнил ещё одну фразу:

- Ich liebe dich.*

Немцы сразу же притихли и вылупились на нас.

Я лишь развёл руками:

- Это всё, что вспомнилось.

Александров прокашлялся и поинтересовался у Алисы:

- Насколько я мог понять, они чего-то про сувениры говорили.

- Ага, достали уже, зачем им сдались всякие побрякушки, - недовольно пробурчала девушка.

- Может, мне сходить, - предложил я, ибо в данной момент мне совсем не хотелось сидеть в компании.

- Куда ты пойдёшь-то? – поинтересовалась Алиса.

- Да к Крому сбегаю, там куча всякого барахла продают, я и короткую дорогу знаю, так что это не займёт много времени, - я быстро схватил куртку и напялил кроссовки.

- Я с тобой, - неожиданно сказал Александров. - Алис, вы с Лилей остаётесь за главных, мы скоро вернёмся.

- Окей, - Алиса удивлённо кивнула, а мы ушли.

***

Мы шли по разбитой дороге через частный сектор. С домов тянуло дымком, где-то в вдалеке лаяли собаки. Небо было чистым, голубым, к горизонту с малиновой прослойкой.

Александров молчал, впрочем, как и я, хотя эта тишина не давила, и я вполне комфортно себя чувствовал в его компании. Дорожка начала сужаться и нам пришлось идти рукав к рукаву. Тут Александров искоса глянул на меня и усмехнулся. Я же мысленно приготовился к какой-нибудь херне с его стороны. И он, оправдывая мои ожидания, с невозмутимым видом слегка толкнул меня корпусом на обочину. Я поскользнулся, размахивая руками, но всё же выкрутился и не упал.

- Что, снова война? – уточнил я, выравнивая корпус.

Он повернулся ко мне и стал идти спиной вперёд:

- Чего-то скучно стало.

- Ах, тебе просто скучно стало? – уточнил я, зачерпывая снег с сугроба.

- Ага, - Александров улыбался, неотрывно следя за моими манипуляциями, и сорвался на бег.

Я улыбнулся и побежал следом. В итоге этот придурок по пути чуть не сбил мимо проходящую бабушку, но всё же продолжил бег. Я же извинился за него также на бегу, на что старушка неодобрительно покачала головой, а я всё же догнал Александрова и засадил ему этот снежок за шиворот. Он смеялся, чертыхался, размахивал руками и зачем-то ногами, но всё же не смог избежать своей участи. Мы как раз к тому времени вышли из частного сектора, и дальше начиналась улица со старыми пятиэтажками.

- Пошли зайдём, я снег из куртки вытряхну, - Александров кивнул на ближайший дом.

Я кивнул, и мы подошли к подъезду, там стоял домофон. Александров снял перчатки и начал нажимать на определённые комбинации клавиш, решив его всё-таки перепрограммировать. Мы с Саньком тоже раньше такой мутью страдали, правда, это было несколько лет назад, когда домофоны в нашем городе только получали широкое распространение. Правда, мы больше пакостничали: сбивали все коды и номера квартир.

Через несколько секунд он поднёс ключ, и дверь радостно повизгивая, открылась.

На первом этаже был полумрак, с подвала, как есть, тянуло сыростью. Александров тут же стянул с себя куртку и протёр шею, убирая остатки мокрого, полурастаевшего снега из-под футболки. Я заметил снег и на его голове и тут же запустил руку ему в волосы, отряхивая их. Александров в одну секунду перестал суетиться и затих, неотрывно глядя на меня. А я ухватился за его пряди уже двумя руками, волосы у него были мягкие, не то что у меня, и буквально рассыпались между пальцев. И меня совсем повело, скрутило. Я обнял его скулы двумя руками и заглянул ему в лицо. Тень легла так, что я почти не видел выражения его глаз, не видел его настоящего, не знал, что в данную секунду творится у него в голове, и, наконец, не знал, чего он хочет. В ту секунду мне было очень важно понять: что он чувствует и чего желает. Поэтому спустя несколько мгновений я опустил руки и отступил на шаг назад.

Между нами оказалась полоска света, пробивающегося с небольшого окошка над дверью, словно препятствие, линия разграничения: он – там, а я – здесь, и это, наверное, правильно.

Но Александров, похоже, думал иначе, он с лёгкостью сделал два шага вперёд, преодолев преграду, которую я мысленно возвёл, притянул меня к себе за талию, словно обнимая, и прошептал на ухо:

- Из нас двоих, только один знает, чего он хочет, и это определённо не ты, Скворецкий, - затем слегка касаясь, провёл языком по моей шее. Я выдохнул и, наконец, перестав тормозить, с лёгкостью поменял нас местами: теперь Александров опирался об шершавую стенку.

- Как знать, - нараспев сказал я и впился в его рот, прижимая его всем телом к стене. Но когда я слегка прикусил его верхнюю губу, раздалась трель домофона, и от неожиданности я, видать, перестарался. Александров охнул, а я быстро отстранился.

В подъезд вошла та самая бабка, которую Александров чуть не сбил по дороге. Она остановилась и с подозрением посмотрела на нас:

- А что это вы тут затихорились?

- Мы, - начал я, но Александров схватил меня за руку и бегом вытащил из подъезда.