Тяжелая корона (ЛП)

В моей семье меня считали самым добрым братом, самым сговорчивым. Но я тоже могу быть страстным и безумно сосредоточенным, когда это действительно важно для меня. Я никогда не смог бы быть с кем-то, в ком не было бы той же искры, того же огня.

Я надеялся, что смогу лучше узнать брата Елены, потому что я знаю, как он важен для нее. Однако он отказался от приглашения присоединиться к нам на позднем завтраке.

— Был ли он занят этим утром? — я легкомысленно спрашиваю Елену.

Сегодня она выглядит особенно сногсшибательно: ее серебристые волосы распущены, а щеки раскраснелись от нахождения в открытом патио, лишь наполовину затененном от солнца.

Она хмурится на мой вопрос.

— Нет, — признается она. — Он не был занят. Я думаю, он дуется из-за свадьбы. Он избегал меня всю неделю.

— Не думает, что я достаточно хорош для тебя? — говорю я, быстро целуя Елену. — Вероятно, он прав.

Елена улыбается мне, но ее глаза выглядят обеспокоенными.

— Дело не в этом, — говорит она. — Может быть, это потому что я сбегаю, а он нет. Но его ситуация не такая, как моя. Он наследник, а я… разменная монета.

— Не для меня, — уверяю я ее. — Не для моей семьи.

Папа ушел в туалет, поэтому он не присутствует при этой части разговора. Елена смотрит на его пустой стул, затем хватает мою руку и сильно сжимает ее.

Она говорит.

— Они действительно примут меня?

— Да, — уверяю я ее. — Теперь мы все любим Каллума. Даже я. И у меня больше причин, чем у кого-либо, затаить обиду.

Елена слегка вздыхает, не совсем убежденная.

— Я бы хотела, чтобы мы поженились сегодня, — говорит она.

— Я тоже, — говорю я, снова целуя ее. — Еще немного.

Если Адриан — темное пятно на волнении Елены, у меня скоро появится свое собственное.

Данте звонит мне из Парижа в полночь по моему времени, для него — в семь часов утра.

— Привет! — я говорю. — Когда ты прилетаешь обратно на свадьбу?

— Я не прилечу, — хрипло говорит он.

— Что ты имеешь в виду?

Я слышу его неодобрение, исходящее по телефону.

— Это плохая идея, Себ.

Я ожидал этого, но все равно, мое лицо горит, и мне приходится бороться, чтобы сохранить свой тон ровным и бесстрастным.

— Почему? — я говорю. — Потому что она русская?

— Потому что ее отец — гребаный психопат. У него такая репутация даже среди Братвы. Ты знаешь, как далеко надо перейти черту, чтобы Братва считала тебя страшным?

— Он подписал контракт крови.

— Да? И ты думаешь, это стерло ему память?

— Он ничего не может сделать. Он должен соблюдать соглашение также, как и мы.

Я слышу медленное, тяжелое дыхание Данте на другом конце провода.

— Нам не следовало красть этот бриллиант, — говорит он. — Мы оскорбили их честь.

— Они не знают, что мы украли его.

— Ты не знаешь того, что знают они, — Данте рычит.

— Ну, ты тоже! — я говорю. — Потому что тебя здесь нет. Ты со своей женой, детьми и новой жизнью. И я рад за тебя, Данте, правда рад. Но остальные из нас все еще здесь, делая все, что в наших силах. Я люблю Елену. Я собираюсь жениться на ней. И я хочу, чтобы ты присутствовал.

Наступает долгое молчание, во время которого я не уверен, собирается ли Данте вообще отвечать.

Наконец он говорит: — Прости, младший брат. Я желаю тебе всего счастья в мире. Но я обещал Симоне, что покончу с насилием. Я хочу отойти от всего этого. И я не могу отделаться от мысли, что ты ныряешь ногами в совершенно новую кучу дерьма.

Я так зол, что, думаю, ударил бы его, если бы он стоял здесь передо мной.

— Прекрасно, — шиплю я. — Это твое решение.

— Да, — говорит Данте. — Это так. Мы все принимаем свои собственные решения и живем с последствиями.

Я вешаю трубку, испытывая искушение швырнуть телефон через всю комнату.

Черт бы побрал Данте с его жесткостью и одержимостью осторожностью. Он гребаный лицемер. Отец Симоны тоже ненавидел его, и это не помешало ему преследовать женщину, которую он хотел. Он знает, каково это — быть влюбленным! Он никогда не смог бы уйти от Симоны, а я не откажусь от Елены.

Если он хочет пропустить свадьбу, это его решение.

Я буду стоять там, у алтаря, прямо там, где я должен быть.

14. Елена

Настроение в доме моего отца странное и напряженное.

Адриан едва смотрит на меня, не говоря уже о том, чтобы говорить со мной.

Родион, кажется, следит за мной более пристально, чем когда-либо. Он всегда подстерегает меня, когда я выхожу из своей комнаты, чтобы поесть или поплавать в бассейне. Он смотрит на меня своими маленькими поросячьими глазками, как будто взбешен тем, что я собираюсь ускользнуть от него навсегда.

Не помогает и то, что здесь невыносимо жарко, настолько жарко, что кондиционер не может охладить все пространство этого дома. Я просыпаюсь в поту каждую ночь.

За несколько дней до свадьбы в моей комнате на верхнем этаже так жарко, что мне приходится надеть купальник и спуститься к бассейну.

Я выхожу через двери патио, стараясь не производить слишком много шума. Если я разбужу отца, он будет в ярости.